И в других семьях берегут кое-какие мелочи, напоминающие о полных драматизма днях возникновения их смешанной расы. Однако на острове уцелели лишь немногие вещи. Штурвальное колесо с «Баунти» или, вернее, то, что от него осталось, находится в музее в Сува на острове Фиджи. Другие реликвии исчезли в карманах охотников за сувенирами. Несколько лет назад у Питкэрна обнаружили якорь «Баунти» и части медной обшивки корпуса. Это были последние подарки Тихого океана людям в память о той эпопее.
Мятеж на «Баунти» был не первым и не последним бунтом в истории мореплавания.
К сожалению, не сохранилось никаких преданий о возмущениях рабов на античных или средневековых галерах. Об этом можно лишь догадываться. Первые отмеченные историей случаи неповиновения бака юту относятся к эпохе Великих географических открытий. Бартоломеу Диаш, стремившийся проложить путь в Индию, вынужден был из-за недовольства экипажа вернуться назад вскоре после прохождения мыса Доброй Надежды. Существует версия, будто на каравеллах Колумба во время первого путешествия в Новый Свет также возник мятеж. Однако следует заметить, что открытого мятежа там, видимо, не было. Иначе какой бы имело смысл адмиралу, неоднократно отмечавшему в своем бортовом журнале самые незначительные события, умолчать о таком чрезвычайном инциденте! Тем более что лицам, пославшим его, было отлично известно, с какими человеческими страстями ему придется считаться на этом пути в незнаемое и насколько сомнительны качества его экипажа, рекрутированного из каторжников и авантюристов. Колумб лишь единожды пишет в этой связи: «Люди жаловались на продолжительность путешествия и не желали идти дальше. Адмирал успокоил их, рассказав, какую пользу могут они извлечь из этого плавания». Впрочем, ему пришлось еще неоднократно прибегать к таким выступлениям, сочетающим в себе посулы и угрозы. Приближаясь к местам, где, по его расчетам, должна была открыться земля, адмирал сделался крайне нервным и даже по ночам то и дело, словно призрак, появлялся на баке, стараясь не спускать глаз с команды. В своем дневнике он записал, что в эти ночи не смог сомкнуть глаз.
Опасался ли он за свою жизнь и не появлялись ли у него в связи с этим мысли о возвращении? Капитан Пинсон, подошедший однажды к «Санта-Марии» на своей каравелле на расстояние слышимости, знал, очевидно, о ропоте экипажа адмиральского корабля, потому что крикнул, обращаясь к Колумбу, но так, чтобы слышали все имеющие уши: «Удави их с полдюжины!»
Первый большой мятеж во времена трансокеанских плаваний произошел на эскадре Магеллана. Его корабли пересекли Атлантику и, отыскивая проход в Тихий океан, продвигались все время на юг вдоль восточного побережья Южной Америки. При этом неоднократно случалось так, что принимаемая ими за долгожданный пролив глубоко вдающаяся в материк бухта оказывалась в действительности лишь устьем реки. Все дальше к северу оставался экватор. Становилось холоднее. К такому резкому изменению климата люди в своей легкой одежде подготовлены не были. Приближалась зима. Магеллан распорядился встать на зимовку близ порта Сан-Хулиан на патагонском побережье. Экипажи, состоящие исключительно из добровольцев и находившиеся в пути сравнительно недавно, отнюдь не настаивали на возвращении. Ведь до сих пор им не приходилось испытывать какие-либо тяготы в этом плавании. Раздражало их лишь предстоящее многомесячное пребывание в этом забытом богом, негостеприимном краю, тогда как они могли бы высадиться на берег раньше, в более ласковых широтах. Их недовольство в первую очередь было вызвано значительным сокращением дневной нормы пищи, введенным Магелланом с 31 марта 1520 года. Эту вынужденную меру он обосновывал тем, что теперь каждый сам имел возможность охотой и рыбной ловлей улучшить свой рацион. Однако дело вряд ли дошло бы до мятежа, если бы не интриги испанских капитанов, с первого часа плавания возненавидевших маленького, прихрамывающего португальца. Теперь им предоставлялся случай, используя недовольство экипажей, устранить презираемого ими докучливого командира эскадры.
Поводом для мятежа заговорщикам послужил отказ команды повиноваться приказу Магеллана об обязательном участии в мессе на берегу 1 апреля 1520 года. За первым неповиновением вскоре последовало второе. В ночь с 1 на 2 апреля капитан корабля «Консепсьон» Хуан де Картахена во главе вооруженного отряда завладел кораблем «Сан-Антонио» и арестовал его капитана, державшего сторону Магеллана. Экипаж «Сан-Антонио» был обезоружен.
Утро 2 апреля показало, что дела адмирала складываются неважно: три корабля из пяти, составлявших эскадру, были уже в руках бунтарей. Магеллан пустился на хитрость. Он послал преданного ему Эспиносу с несколькими вооруженными матросами на корабль капитана Луиса де Мендосы «Виктория» якобы для того, чтобы начать переговоры. Кичившиеся своей голубой кровью зачинщики мятежа были настолько самонадеянны, что не считали нужным соблюдать меры предосторожности. Эспиноса был принят мятежным капитаном с глазу на глаз. Когда Мендоса с издевкой потребовал безоговорочной капитуляции Магеллана, Эспиноса молниеносно выхватил спрятанный в рукаве стилет и всадил его Мен-досе в горло. Затем с окровавленным оружием в руках он выскочил из капитанской каюты и без всякого сопротивления захватил власть на «Виктории». За выполнение этого рискованного поручения Эспиноса был назначен капитаном «Виктории».