То же самое было и с песнями матросов. Стоило собраться вместе настоящим певцам – и эти песни, простые, бесхитростные, уже ласкали самый изощренный слух. В особенности это относится к распеваемым на парусниках шэнти, которые с началом трансокеанских плаваний пришли в Европе на смену песням гребцов.
Итак, шэнти – в первую очередь детище прогресса в судостроении и парусной технике, достигнутого в XVI и XVII столетиях. Наиболее благоприятным для возникновения этих морских песен оказался XVII век. Именно тогда изобрели шпиль, с помощью которого выбирали якорные канаты и поднимали на борт тяжелые грузы. Это был и час рождения шпилевых (или кабестанных[04]) шэнти. Как говорит уже само их название, матросы морских парусников пели эти шэнти, вращая скрипучую судовую лебедку – шпиль.
Шпиль состоял из вертикально расположенной оси и вала, по которому бежала тяжелая якорная цепь или канат. В гнезда, проделанные в головке шпиля, втыкались толстые шесты – вымбовки, и, таким образом, все сооружение напоминало огромное колесо со спицами, но без обода.
Вращать шпиль было делом очень нелегким. До десятка человек топали по палубе вкруговую, налегая груды на вымбовки, толкая их перед собой. Поэтому совершенно необходимо было так скоординировать усилия людей, чтобы они налегали на вымбовки все разом, в такт. Вот тут-то матросам помогали кабестанные шэнти, ритм которых был подобран особым образом. Как и в старых песнях гребцов, здесь были партии запевалы и партии хора.
Шпиль вращался не плавно, как карусель, а рывками. Если звучали высокие, ударные такты мелодии и текста – люди дружно наваливались на вымбовки, если песня лилась плавно – они могли чуточку передохнуть, набирая разгон для следующего рывка. По своеобразной ритмике легко можно отличить кабестанные шэнти от такелажных, называемых также «фалль» или «халльярд-шэнти».
Одной из наиболее распространенных шпилевых шэнти была «Блоу, бойз, блоу оф Калифорниа». Она появилась в середине прошлого столетия на «мысгорновцах» – судах, на которых буйные, охваченные калифорнийской «золотой лихорадкой» парни со всех концов света добирались до Сакраменто. Там как грибы множились лагеря золотоискателей. В первой строфе этой шэнти речь идет о «кемптаун-ледиз» (красотках из лагеря), которые имели обыкновение всегда появляться там, где были азартные мужчины и золото.
Во времена калифорнийской «золотой лихорадки» на клиперах, ходивших маршрутом вокруг мыса Горн, охотно горланили и другую не менее популярную и столь же нескончаемую шэнти – «Хог-айд-мэн» – о парне с кабаньими глазами. Рингельнатц, плававший в юности матросом, включил позднее в свою книгу вариации на тему этой песни под названием «Окс-айд-мэн» – «Парень с бычьими глазами».
Не исключено, что своей популярностью среди янмаатов эта песня обязана в первую очередь обилию непристойностей.
До XVII века на парусных кораблях воротов для подъема якорей не было. Выбирать якорь без шпиля – труд архитяжелый, требующий большого напряжения и участия почти всей команды.
Рабочие такты были здесь совсем иными, чем при обслуживании лебедки: тянуть трос вручную, рывками, совсем не то, что налегать грудью на вымбовки шпиля. Поэтому якорные шэнти пелись тогда в том же ритме, что и при подъеме парусов.
В 1550 году одному шотландцу пришла в голову похвальная идея. Он записал в книгу все известные ему морские песни. Для заполнения целой книги, от корки до корки, их оказалось, однако, недостаточно, и поэтому он добавил туда же тексты народных песен и наставления о политике – человек этот знал в ней толк! Среди прочего в этой демонстрировавшейся в 1827 году в Лондоне книге была записана одна из стариннейших якорных Щэнти.
В ней говорилось о якоре, который должны были вытягивать люди, именуемые в песне «благородными витязями». Ритм для рывка задавался возгласом «Вот он, вижу!», а сам рывок следовал вместе с выкриком норманнского крепкого словца «Пурбосса!».
В еще более старинных иберийских шэнти первую половину каждой строки возглашал запевала. Матросы в это время переводили дух. Затем следовал возглас «О!», являвшийся сигналом к рывку, а после рывка все подхватывали хором окончание строки, перехватывая тем временем канат. Испанские и португальские шэнти вышли из широкого употребления вместе с закатом иберийской морской мощи, английские же поются и по сей день, хотя давно уже якоря выбирают электрическими шпилями, а о деревянном рангоуте, равно как и о парусах и пеньковых снастях, на океанских судах успели уже основательно позабыть.
Примечание 4
По всей вероятности, происходит от испанского слова «кабеса» – голова, так как шпиль имел головку, за которую его вращали.