Тем самым Вильгельм воплотил в жизнь заветную мечту всех экономистов: вместить в столитровую бочку десять гектолитров. Однако по прибытии в Англию обратный ход этого процесса – получение из каждой столитровой бочки десяти гектолитров вина – оказался не столь прямым. Конечно, можно было бы, добавив в этот винный концентрат воды, снова удесятерить его объем. Но во время пути морские витязи так привыкли к крепкому напитку, что решительно воспротивились разведению его водой.
И все же на корабле значительно популярнее коньяка было другое произведение винокуров. «Корабли без рома воняют навозом» – так гласит морская пословица. В течение столетий ром был жидкой корабельной валютой.
В полном соответствии с житейским опытом на могиле моряка следовало бы высечь эпитафию: «Его последним словом было – „ром“». Этим желанием моряк бывал полон даже на пресловутом «доке висельников» накануне отправки в самое долгое свое плавание, перед тем как ему предстояло исполнить последний матросский танец – на веревке. А ведь ром известен всего лишь несколько столетий.
Подарок Нового Света – ром значительно моложе других сортов крепких напитков.
Испанцы обрадовались бы куда больше, если бы на островах Карибского моря они нашли не сахарный тростник, а виноград. Ведь взятые с собой запасы вина катастрофически таяли. Стакан испанского тарагонаса ценился одно время на Эспаньоле на вес золота! Жалобные письма с просьбами о присылке вина, прибывавшие в то время на родину, и поныне потрясают своей безысходностью. Однако для регулярного обеспечения испанцев в Новом Свете их национальным напитком потребовалось бы содержать целый флот, ибо число пилигримов, отправлявшихся в Америку, постоянно росло.
Эта дилемма привела к возникновению на Антилах производства, которое хотя и явилось для испанцев добродетелью, возникшей из нужды, но оказалось в течение нескольких столетий источником блаженства для моряков. «Ром – что еще надо матросу?» Долгое время эти слова были крылатыми. Центральноамериканский ром быстро стал напитком «парней с бака». Французский коньяк не мог соперничать с ним, поскольку был слишком дорог.
Первоначально экипажам выдавали настоящий ямайский ром, обладающий приятным запахом и содержащий, как и абсент, 96 процентов алкоголя. Этот неразбавленный дистиллят флибустьеры называли «тофи» – «постный сахар». Но в соответствии с экономическими законами количество производимых товаров должно все более увеличиваться, если на них растет спрос. Производство рома тоже искало пути увеличения выпуска продукции. Прежде всего ром стали разбавлять водой и продавать его крепостью от 65 до 45 процентов. Вскоре в ход были пущены остатки тростника, пена тростникового сока и другие органические отходы, способные к брожению. Так возник ром, называемый «Негро» или «Морской». Происхождение его первого названия было связано с тем, что карибские плантаторы при помощи этой сивухи пытались поднять производительность труда своих черных рабов. Этот напиток отдавал горелым сахаром, а иногда имел резкий кисловатый вкус, частично теряющийся лишь при длительном хранении в бочках. Однако хранение сковывает капитал и повышает стоимость товара. Поэтому капитаны покупали для экипажей только свежий ром «Негро», еще не остывший после перегонки.
Моряк между тем не имел ничего против рома «Негро» с его терпким и резким вкусом. Он и мертвого делал живым. Команда пила его с большим удовольствием, чем высококачественный, очищенный и выдержанный «Бакарди» из капитанской каюты. Его быстрое действие вполне мирило моряков с тяжелым похмельем на следующий день.
Пристрастие моряков к этому сорту рома побудило в дальнейшем изготовителей в целях рекламы изображать на этикетках бутылок чернокожего, пьющего ром, и давать подобным сортам соответствующие названия. И ныне распространенная на многих судах международная марка рома носит название «Негрита».
Ямайский ром не похож на кубинский. Различный вкус рома объясняется особенностями рецептуры. На Ямайке, например, в большой чан бросают ананасы, а также ароматические травы и корицу.
Трансокеанские парусники были похожи на плавучие бары. Ни один корабль не мог ходить не только без ветра, но и без алкоголя, так как ни одна живая душа не нанялась бы на «сухую посудину». И потом, на парусниках, отправлявшихся в дальнее плавание, существовала уже упомянутая проблема питьевой воды.