Вечером он вызвал в правление колхоза Семёна Клепикова и спросил, с кем тот сваливал в овраг суперфосфат.
Клепиков ответил, что грузчиками у него работали двое парней, которые сейчас в армии, а ещё ему помогали его сын Димка да Парамон Канавин с матерью.
— Это уже лучше, — немного успокоился Фонарёв. — Значит, свидетелей раз-два — и обчёлся. Так что, Семён, вся надежда на тебя с Димкой. Как скажете — так тому и поверят.
— Будьте спокойны, Кузьма Егорыч, мы-то не подведём… Вот как Канавины себя покажут…
— Ну, этой семейке веры немного, — заметил Фонарёв. — Никто их и слушать не будет. Да и поприжать можно, если потребуется… А удобрения, Семён, из оврага надо вывезти. Чтоб глаза людям не мозолили…
— Это можно, — кивнул Клепиков.
— А за мной не пропадёт, — пообещал Фонарёв. — Хорошо отблагодарю, сам знаешь.
В тот день к Фонарёвым пришла Василиса Канавина.
— Сам-то дома? — поздоровавшись с Таней, осторожно спросила она.
Подняв глаза от книги, Таня сказала, что отца дома нет, он, наверное, сейчас в конторе.
Но Василиса, дуя на замёрзшие красные пальцы и переминаясь с ноги на ногу, продолжала стоять у порога.
— А он вызывал тебя, тётя Васёна? — спросила Таня.
— А как же, нарочного прислал, — призналась Канавина и просительно посмотрела на Таню. — Ты бы, доченька, словечко за меня перед отцом замолвила…
— Какое словечко? — насторожилась Таня.
Василиса объяснила, что Парамон на днях провинился и Кузьма Егорыч решил сообщить об этом в милицию.
— Значит, так надо, — заметила Таня. — Очень он распустился, ваш Парамон.
— Так-то оно так, — вздохнула Василиса, — только уж чересчур строг стал Кузьма Егорыч. Как чуть промашка какая — так сразу штраф или наказание… Нет чтобы в положение войти… Ох, чует моё сердце: не зря сам вызывает. Не иначе, Парамона в колонию заберут. А он же кормилец в семье, добытчик… Что я без него с ребятнёй делать буду?..
Василиса всхлипнула.
Таня растерянно молчала. Раньше, что бы ни делал отец, ей всё казалось справедливым и необходимым, но за последнее время она всё чаще слышала, что отец стал чересчур суров к людям, придирчив, даже бессердечен, не терпит никаких возражений, злоупотребляет штрафами и наказаниями. А может, Парамон не так уж и виноват…
— Ладно, тётя Васёна, попробую поговорить… — пообещала Таня. — А ты всё же сходи к отцу…
Ссутулившись, Василиса толкнула дверь и вышла из комнаты.
— Чего тебе Васёна наговорила? — подозрительно спросил её вечером отец.
Таня сказала, что речь шла о Парамоне, и попросила отца пожалеть семью Канавиных, которым и без того нелегко живётся.
— Уже пожалел… Выплакала Василиса, — признался отец. — Хотя и то сказать, не стоят они моей заботы.
— И так кругом говорят, что ты зачерствел очень, бессердечным стал, — продолжала Таня. — Мол, у тебя вместо сердца железяка в груди.
— Вот оно что… железяка, — нахмурился отец. — А ты разобралась, кто так говорит? Думаешь, легко мне хозяйство вести. Народ у нас такой — палец в рот не клади. И со всеми добреньким быть нельзя, зараз на шею сядут. Тут характер надо иметь, твёрдую руку.
На другой день, выйдя к колодцу за водой, Таня встретила на улице сани-розвальни, нагружённые длинными смоляными тесинами. За подводой шагала Василиса Канавина. Она остановила воз около своего дома и принялась сбрасывать тесины на снег.
Таня видела, как из сеней выскочил Парамон с братишками и что-то спросил у матери.
— Со склада отпустили… — сказала Василиса. — По казённой цене. Сам распорядился. Теперь хоть крышу покроем.
— За что нам доброта такая? — с недоумением спросил Парамон.
— Упросила я Кузьму Егорыча. Вошёл он в наше положение. — Василиса кивнула на Таню. — Вот и она словечко за нас замолвила. Спасибо ей… Давай помогай, сынок… Сейчас ещё за кирпичом поедем.
— Не пойму я всё-таки, за что эти подачки? — допытывался Парамон.
— Я тебе потом всё объясню, потом, — торопливо заговорила Василиса и, видя, что сын не двигается с места, подошла к нему вплотную и принялась шёпотом что-то объяснять.
Парамон вздрогнул, насупился и, кинув подозрительный взгляд на Таню, зло бросил:
— Никуда не поеду! Не надо нам ничего! — И он скрылся в сенях.
Василиса бросилась за ним следом. Только братишки Парамона, ничего не понимая, весело и шумно суетились около подводы.
С тяжёлым сердцем Таня принялась помогать им стаскивать с саней длинные гибкие тесины.
Глава 17
Утром школьники вышли чинить сараи. Строителей набралось человек двадцать — все ученики старших классов. Летом вместе с учителем физики Петром Акимовичем они ремонтировали школу. Кроме того, пришло с топорами и пилами ещё немало других мальчишек, «рядовых, необученных», как они себя называли, но уверенных, что чинить сарай — дело пустяковое.