Он стал почти членом нашей семьи.
У моряков была своя мода. Они старались шта-
нины брюк растянуть в «клеши». Для этого из фа-
неры выпиливали специальный шаблон, мокрая
штанина натягивалась на него и, высыхая, оста-
валась более широкой. Саша был первым «сти-
лягой» в эскадрильи. Шаблона ему показалось
мало. Он упросил мою маму вшить ему в нижнюю
часть штанин, почти от колен, клинья. Получи-
лись широченные «клеши», но покрасовался он в
них совсем недолго. Как-то на аэродроме он на-
ткнулся на «большого начальника», который тут
же заставил его вшитые клинья выпороть. Так с
голыми от колен ногами он прибежал к маме с
просьбой застрочить штанины по-старому.
36
Приближалось 7 ноября, годовщина Ок-
тябрьской революции, и бабушка к празднику
попросила Сашу зарезать петуха. Петух уже дав-
но был кандидатом на холодец. Он был очень
агрессивен, не любил «чужих», так и норовил
клюнуть, причем исподтишка. Подходил как-то
боком, всем своим видом показывая, что его ин-
тересует исключительно нечто на земле у тебя
под ногами. А потом подпрыгивал и старался
дотянуться до «голой» руки или ноги, чтобы
клюнуть больнее. Одним словом, более подлой
птицы я никогда не встречала и очень его боя-
лась, да и у Саши были с ним свои счеты. Навер-
ное, поэтому он согласился по просьбе бабушки
зарезать петуха, хотя, как потом оказалось, ни-
когда этого не делал раньше. Саша позвал на
помощь Леню. Вдвоем они выловили петуха в
курятнике. Один взялся держать, а другой ре-
зать шею. Играя во дворе, я вдруг услышала не
только петушиные крики, но и человеческие.
Обернувшись, увидела, что по двору бегает пе-
тух, а Саша с Леней убегают от него. Сначала
ничего странного я не заметила, но потом поня-
ла, что петух бегает без головы. Она болталась, свешиваясь с шеи, а из шеи во все стороны лете-
ли брызги крови, от которых и убегали Саша с
Леней. Потом петух рухнул. Над Сашей и Леней
смеялась вся эскадрилья. Непосвященным опи-
37
сывали, как два «героя» бегали от безголового
петуха. Рассказы обрастали вымышленными
смешными подробностями. Но шутки были без-
злобными и «герои» смеялись вместе со всеми.
В итоге бабушке, маме и Лиде пришлось отсти-
рывать их форму от крови и вымывать пятна
крови во дворе.
Куда летали и кого топили морские летчи-
ки – военная тайна. Но вот если кто-то не воз-
вращался на базу, мы знали. В таких случаях я
видела, как у нас за столом собирались хмурые
летчики, разливали водку и около свободного
стула ставили рюмку, накрытую кусочком хле-
ба. Но по-настоящему значение этого ритуала я
осознала только, когда около стула Саши увиде-
ла рюмку, накрытую хлебом, и заплаканная ба-
бушка сказала, что Саша никогда больше к нам
не придет.
ГОСПИТАЛЬ
К концу войны нам подселили пару: Миша-
врач, Галя-медсестра. Оба откуда-то из россий-
ской глубинки. Когда Мишу призвали на фронт, Галя оставила школу, где работала учитель-
ницей, и поехала за ним. Работала санитаркой, выносила раненых с поля боя, была сама очень
тяжело ранена. Миша выходил ее в своем поле-
38
вом госпитале, но одна нога у нее стала короче
и она заметно прихрамывала. К тому времени, как они у нас поселились, Галя была уже мед-
сестрой, и оба они работали в тыловом госпи-
тале, развернутом в школе №110 на Дальних
Мельницах. Своих детей у них еще не было. Оба
они очень меня любили, баловали. Галя зани-
малась со мной, готовя к школе, учила читать, писать, разучивала детские стишки и песни.
Галя дружила также с мамой и Лидой. Много
рассказывала о своих подопечных, которых
не только выхаживала, но и старалась поддер-
жать морально. Ведь в этом госпитале лежали, в основном, тяжелораненые, инвалиды без рук
или ног. Вскоре всех ее больных мы уже знали
по именам. Не помню, чья это была идея, но все
решили проведать ее раненых. К Пасхе зареза-
ли первого послевоенного кабанчика («при ру-