Король встал, передал ребёнка Лавилю. Тот тут же принялся носить его по комнате. Сам отправил магический вестник брату. Встал у окна, уставившись в темноту. Ждать…
Не прошло и пятнадцати минут, как открылся портал и из него вышли брат, княгиня и Эни Гарнар. Она шла первой. Сразу же подскочила к Лавилю и выхватила ребёнка у него. Арвис замолчал, будто выключили. Только вздыхал судорожно, всхлипывал, будто жаловался.
Она тут же повернулась к королю. Он снова отметил мимоходом, что стоит в пол оборота и прикрывает ребёнка собой. Рявкнула:
— Почему не сообщили сразу? Зачем было тянуть?
Он тоже рявкнул, правда на несколько тонов ниже:
— Сообщил бы! Если бы кто-то другой сообщил мне, что привязал моего ребёнка к себе!
Альтея и брат довольно достоверно изображали потрясение. Ладно, Мар не изображал. А вот Королева скархов играла. Но как достоверно!
— Мы не знали! — воскликнула.
— Конечно!
Теперь Мар двинулся вперёд, прикрывая жену. Конечно, он будет оправдывать и защищать её, что бы то ни было! Стало тоскливо… Что ж, его горе и одиночество заиграло новыми красками!
Анастас перехватила малыша ловчее и свободной рукой дёрнула короля Дормера за рукав:
— Очнись, Эди! Конечно, никто не предполагал такого! Я просто захотела домой. Праздник же! Разве я оставила его, если бы знала? Посмотри на него! Разве я смогла бы так поступить с ним, если бы знала?
Король посмотрел на красное, измученное лицо сына. Он уже спал, вцепившись в платье эльфийки. Перевёл взгляд на неё. Конечно, он не просто верил, что она может поступить так. Он знал, что поступила. Сама додумалась или по указке сестры, он ещё узнает. И это умно, стоит признать. Одна наглядная демонстрация лучше тысяч слов!
Эни отшатнулась, будто он ударил её. Отступила прочь, становясь снова в пол оборота. Прикрывая ребёнка. Усмехнулась бесшабашно и зло. Тряхнула распущенными волосами и ушла к себе.
Брат и невестка осуждающе молчали. А он смотрел, как она уходит. Сообразил. И правда, праздник. На обеих эльфийках были те самые эльфийские платья. Облака шёлка. И никаких чехлов. Как они могут выходить "так" на улицу? Как могут мужчины оставаться пусть не равнодушными, но, хотя бы адекватными? Обе сестры были прекрасны. Но средняя Гарнарская притягивала его взгляд как магнитом. Вся она: тонкое, идеальное тело, светлые кудри, совершенное лицо и глаза, как штормовое море. Море презрения…
Глава 8
Всё изменилось между ними. Теперь они не были семьёй. В комнате находились три властителя. Каждый со своим характером, взглядами и способом ведения дел. Король Дормера, с его утилитарным и циничным подходом к жизни, судьбам других и правлению. Глава Ламеталя, который в кои то веки совершенно не скрывал своего отношения к поведению брата. Он прямо-таки передёрнулся от отвращения, когда понял, в чём их с женой обвинили. И Княгиня Гарнара, которую не понять, не прочитать. Со своей феноменальной, легендарной уже, выдержкой.
Она и разрулила ситуацию. С тем же подчёркнуто спокойным и нейтральным лицом и тоном, что был присущ ей в сложных ситуациях. Она больше не доказывала ничего. Отпустила руку мужа. Дежурно, сухо улыбнулась и сказала:
— Ладно. Мы поговорим. Завтра утром я вернусь сюда. Сегодня праздник и я должна быть с моим народом. Прошу не беспокоить мою сестру до тех пор.
Вот такие угрозы самые страшные. Это Эльдар знал ещё с детства. Сказанные вскользь, спокойным, безэмоциональным тоном. Так говорят те, кто не пугают и не угрожают даже. Они всего лишь сообщают о последствиях потому, что готовы идти до конца.
Не собирался он делать ничего с леди Анастас, во всяком случае сейчас! А потому коротко кивнул. Княгиня Гарнара сама открыла портал, на мужа не оглянулась. Она, по сути, и не звала его с собой. Только это и свидетельствовало о том, в какой она ярости.
Адельмар вошёл в портал за супругой, но перед этим громко и отчётливо охарактеризовал брата. Как припечатал:
— Идиот!
— Какой есть! — флегматично думал король Дормера, стоя у окна и глядя в темноту.
Ему нужно многое обдумать до завтрашнего утра. Линию поведения, уступки, на которые он может позволить себе пойти, чтобы его наследник дожил до совершеннолетия. Чутко прислушался к происходящему в комнате, где спит сейчас его сын. Тихо. Бедный ребёнок. Двенадцать часов ора почти без передышки! Нужно завтра позвать Лавиля опять. Пусть посмотрит, всё ли в порядке.
Уходить отсюда он не собирался до самого утра, а потому неслышно бродил по комнате, размышляя. Частенько останавливался у двери и слушал. Или у окна, будто пытался рассмотреть что-то там, в глубокой темноте самой которткой ночи года.