У Квадра начал болеть желудок. Хорошо так болеть. Он не признался никому. Лейн сейчас в Лиметте. Какой-то эксперимент, который никак нельзя остановить. А к ведьме он не пойдёт никогда. Даже под страхом смерти!..
— Похоже, смерть более чем возможна! — думал старый вояка тем вечером.
Он едва дошёл до своей комнаты и теперь валялся на постели, обливаясь потом. Дело плохо. Он был опытным воином, чего только не пережил за свою жизнь, и научился адекватно оценивать своё состояние. Сейчас оно приближалось к статусу: "Священника не звать. Не успеет. Да и кому он нужен, притворщик!".
Так храбрились те солдаты, кому предстояло переступить за Последний порог без напутствия и близких рядом. Они с ребятами тогда старались заменить и того, и других…
Он один. И позвать никого уже не сумеет. Радует одно: Сол взрослый почти. Мар заменит ему отца. А ему самому пора, наверное. Устал… Боль в животе стала практически невыносимой, но он даже не застонал. Привычка сносить всё молча, сказалась. Да и что такое физическая боль по сравнению с душевной!..
Грохнула о стену дверь. Как почуял только?.. Сын влетел в комнату, запрыгнул на постель, приподнял голову отца, закричал:
— Что?!
Квард с трудом разлепил веки. Нужно попрощаться… Прошептал непослушными губами:
— Люблю тебя…
Юноша практически зарычал:
— Только посмей сдохнуть! С того света достану!
И пропал. Переживает. Квадр вернулся к своей боли, что захватывала всё новые "территории". Когда это, наконец, закончится?..
В комнату снова вбежали. Кто-то кинулся к нему. Пахнуло травами. Привёл-таки ведьму!.. Она задавала какие-то вопросы, тормошила его. Он не отвечал. Не из вредности. Просто не мог.
— Что с ним? — смотрел на Гарду, как на последнюю надежду, мальчик.
Она заканчивала диагностику, но ответила:
— Язва.
— Что? — не понял юноша.
Гарда досадливо дёрнула плечом:
— Дырка в желудке.
Всхлип:
— Что теперь?
— Умрёт, если не пошевелимся!
Она рявкнула на мальчика не просто так. Доигрались! Они оба! Весело шутили и довели до такого. Позор ей, целительнице. Просмотреть такое! Так довести пациента, что он страдал, но к ней не пошёл. И что её так дёргал этот мужик? Чего она к нему привязалась? Нормальный же, не хам, не дурак, хоть и дормерец! Никого не трогал. Женщин не обижал. Так она сама его обидела. Точно, ведьма!
Мальчик понял, что она хотела сказать ему. Застонал:
— Это я виноват! Довёл! Не следил за ним как следует! А он привык терпеть!..
Гарда закончила диагностику и оборвала стенания:
— Мы оба виноваты. Посиди с ним, я быстро. Не трогай его. И не давай менять положение.
Мальчик кивнул, а она построила портал в свою башню. Трудно ей это давалось, но тут время не ждёт. Похватала то, что понадобится, и назад рванула.
Сол сидел на кровати рядом с отцом. Плакал, не скрываясь. Она стала споро выкладывать на стол, принесённое. Сортировать. Когда достала белую простую рубаху, мальчик захлебнулся рыданием:
— А это зачем?
Верно. В подобных хоронили. Но ей не для того. Закончила. Взяла рубаху, переложила на кровать. Повернулась к мальчику. Ласково прикоснулась к его лицу, заглянула в глаза:
— Он. Будет. Жить. Обещаю.
Поверил. Хрупкие ещё, юношеские плечи чуть расслабились. А она продолжила:
— Рубашка мне. Для ритуала слияния. Иначе тут никак. Далеко зашло…
Мальчик всхлипнул. Она погладила его по голове:
— Иди. Мне переодеться нужно. Там подожди. Я позову потом. Мне помощь нужна будет. Хорошо?
Юноша быстро-быстро закивал головой. А она обняла его, как маленького. Поцеловала в лоб. Шепнула:
— Всё будет хорошо. Обещаю.
Глава 12
— И что теперь?
Гарда чуть приподняла голову. В ней ладно так шумело и качалось. Но силы продолжала отдавать. Виновата. Нужно искупать.
Он понял что-то. Дёрнулся. Грубовато сказал:
— Слезь с меня, ведьма!
Добавил, как обычно, спокойно и размеренно:
— Достаточно уже. Выкарабкаюсь.
Может быть, эта размеренность, спокойствие и раздражали её? Бросали вызов? Словно ничто и никто неспособны вывести его из равновесия. Хотелось доказать, что это не так. Доказала, дура!
Он снова шевельнулся, пытаясь сместить её. Гарда рыкнула:
— Лежи спокойно, воин. Мальчика своего сиротой хочешь оставить?.. Рыдал он взахлёб.