В комнате витало умиротворение до тех самых пор, пока Тай не открыла рот:
— Ты до сих пор одна, Эни?
— Да.
— Почему?
— Ты знаешь.
Эни мерно проводила расчёской по локонам сестры, и так же мерно отвечала. И правда, давно они не говорили по душам. Всё некогда…
— Ты не собираешься что-то менять?
Улыбнулась:
— Хочу. Набираюсь храбрости.
— Кто он?
Эни удивилась:
— Какая разница? Я хочу победить страх и всё. Любой подойдёт, кто не будет пугать сразу же.
Тай покачала головой:
— Не подойдёт. Вспомни меня. Я иногда думаю, что если бы я тогда не поддалась на уговоры, Грай был бы жив… Я не устояла. Всё это не помогло мне, а он погиб. Я всю жизнь теперь буду думать, насколько виновата в том, что любящий меня умер.
Эни поцеловала сестру в макушку:
— Он всё равно прикрыл бы тебя.
Тай снова покачала головой:
— Кто знает, как всё повернулось бы… Мар устоял и выдержал все эти годы один…
Эни усмехнулась:
— Ты забыла, что было до того!
Тай задумчиво проронила:
— Может быть, мужчинам сложнее даётся одиночество?
— Спроси своего мужа, дорогая, как и что ему давалось!
Тай привела разговор к тому, к чему хотела и спросила прямо:
— А король Дормера как переносит одиночество?
Эни хмыкнула:
— С чего ты взяла, что он один?
— Но кого-то постоянного ведь нет?..
— Тай, ты же не романтическая дура! — фыркнула Эни. — Зачем ему фаворитки, когда ребёнок уже есть? Лишние проблемы, амбиции. Он берёт, кого хочет. Бросает, когда надоест. Дамы привыкли уже, что времена, когда он платил должностями для родственников и замужествами закончились. Теперь только замужние, без претензий… И к чему ты ведёшь?
— Не знаю, Эни. Странно это. Вы живёте почти как семья. Только какая-то ненормальная. Растите ребёнка, помогаете друг другу. А развлечения — врозь!
Анастас обошла сестру. Поцеловала в лоб. Заглянула в глаза:
— Не придумывай чего-то, Тай. Няня и хозяин. Только няня родовитая, что налагает на хозяина некие обязательства и ограничения. Он — холодный и не умеет любить. Сама знаешь. Я покалечена. Если я и буду искать мужчину для себя когда-нибудь, то это явно не будет тот, то вине которого "так" умерла моя мать.
Глава 30
Эни переписала клятву королей Дормера ещё тогда, четыре года назад. Целый год пыталась перевести. Рылась в королевской библиотеке, пытаясь отыскать книги на языке, на котором была написана клятва.
Не нашла ничего. К деду, Марвину, обращаться побоялась, здраво рассудив, что как носитель тайн Дормера, архимаг однозначно под клятвой. Если он сдаст её королю, это кончится плохо для неё. Не сдаст — для деда.
Поняла, что не справится. Кусочек текста был слишком коротким, чтобы попытаться логически соотнести его части и отдельные слова. Потому она, подумав, пошла к Огастасу Фарвелю. Старик мудр и хитёр. Кто знает, какие могут у него быть "неожиданности" на такой вот случай.
Фарвель, действительно, был умён. Поэтому он сдал Эни на следующем же "собрании ненормальных". Просто взял и выложил листок перед всеми. Эни ужаснулась непорядочности старика настолько, что едва не расплакалась. Он усмехнулся:
— Прости, моя девочка. Ты, к счастью, не взяла клятву и развязала мне руки. Твоё доверие я не предал потому, что никто, из присутствующих здесь, не сможет ничего рассказать. С другой стороны, защитить тебя я обязан. Ты влезла в крайне паскудное дело. Не призналась зачем, и что тебе известно.
Старые эльфы, конечно же, узнали текст клятвы. Ею частенько украшали здания, книги, особенно, раньше. Лариди заледенел, лязгнул голосом так, что Эни на стуле подпрыгнула:
— Ждём!..
Они вытянули из неё, в итоге, всё. Ругали её, не верили в то, что такое в принципе возможно. Чтобы короли сильнейшего государства континента были марионетками! Большинство не верило. Ланель и Лариди молчали, крепко задумавшись.
Когда все высказались, Ланель сказал мягко:
— А теперь давайте выслушаем Эни. Она знает короля Дормера, как никто из нас. Три года живёт рядом и видит каждый день. Скажи-ка нам, милая, похоже, что у короля раздвоение личности?
Эни буркнула:
— Если бы не было похоже, я не полезла бы. Он будто состоит из двух половинок: плохой и ещё худшей. И худшая главенствует.
Ланель допрашивал дальше:
— Если они обе не хороши, как ты их различаещь?