Надька глянула на лейтенанта, спрашивая: взять?
Он разрешающе кивнул.
И Надька взяла: спасибо.
Они вышли, а Бухары не было.
— Где же она? — спросил лейтенант. Надька пожала плечами.
— Подождем или поедем?
— Куда?
— Как куда? К Тоне. Я ж уезжаю. Все.
— А я чего?
— Да ладно! Поехали!
Надька играла чертиком. Они ехали в автобусе, сидели на одном сиденье, автобус был полупустой.
— Ну а у тебя что новенького? — спросил лейтенант.
— У меня?
— У тебя, у кого же.
Надька плечами пожала: мол, что может быть новенького?
— Все нормально. Уезжаю. На Дальний Восток.
— Ты? К кому? Зачем?
— Так.
— Выходит, нам по пути. Ты самолетом или поездом? — Он засмеялся.
— Поездом.
— Ну все! Ты когда?
— А вы когда?
— Я девятнадцатого.
— Ну и я.
Он опять рассмеялся. А Надька нет.
— Кстати, ты где учишься? — спросил лейтенант.
— Нигде.
— Как нигде? Работаешь?
Надька покрутила головой. Чертик в ее руках мотался так и сяк.
— Так. Значит, не учишься и не работаешь?
— Не-а. Зачем?
— Как зачем? Зачем все учатся или работают?
— Не знаю. По глупости.
— Интересно. Выходит, все дураки?
Надька пожала плечами.
— У меня тоже был один такой солдат. Я, говорит, не хочу, как все… Я…
— Я — не солдат, — сказала Надька, — и потом — все равно я никому не нужна. — Надька говорила с ним, либо посматривая только на чертика, либо отворачиваясь в окно. И теперь совсем отвернулась, глядя и не видя бегущие мимо дома, деревья, магазины. И ожидала, что лейтенант будет продолжать опять что-то воспитательное или насмешливое. Но и он замолчал.
— Почему это? — спросил потом.
Она молчала.
— Так не бывает. Каждый человек кому-то нужен.
Она молчала. Потом взглянула искоса. Он смотрел на чертика. Тогда она повернула к нему голову. Лицо у него стало грустное, он усмехался.
— Я, похоже, тоже никому больше не нужен, — вдруг сказал он и подмигнул. — Но ничего. Ни-че-го! — И щелкнул по чертику.
Так они ехали, чертик болтался между ними.
— Слава богу, наконец! — Тоня стояла одетая в дверях. — А я уж заждалась! О, Надька! А ты откуда?.. Привет! Когда вы, интересно, сговорились?
— Военная тайна! — сказал лейтенант. — Да, Надь?
— Я за Светкой, я быстро, а вы посмотрите тут, Надь, сумеешь? — Она потянула Надьку на кухню, показала на кастрюлю борща, кипящего на малом огне, на другую с начищенной в ней картошкой, на приготовленную в духовке на противне утку — только огонь зажечь. — Я оттуда такси возьму. Утка уже готова, только разогреть… Сергей! — тут же позвала она и, обходя Надьку, ушла к Сергею, который уже разделся и причесывался в прихожей перед зеркалом. — Ну? — спросила она его. — Я жду, жду.
— Да я уже все сделал.
— Как? Сам?
— Пора без нянек обходиться. Сам.
— А билет?
— И билет взял.
Тоня хмыкнула как-то и сникла на глазах. Неопределенно улыбнулась: мол, воля ваша, хозяин — барин. Обернулась к Надьке, которая смотрела из кухни: ты-то не в курсе? Надька отвела глаза.
Вся эта ситуация была странной и странно Надьку мучила. Какая-то сила несла ее вперед помимо воли, она делала, чего ей вроде бы не хотелось, противилась и не могла противиться. Как вышла эта встреча с лейтенантом, столь долгое с ним общение? А теперь Тоня уходит, и они опять вдвоем — что все это значит?
— На девятнадцатое? — спросила Тоня.
Лейтенант кивнул, улыбнулся.
— Ну, спасибо хоть на этом, еще два дня, — сказала Тоня. Не без обиды.
У них с Сергеем были свои дела и свой шифр.
— Ладно, я скоро, — сказала Тоня, — я обратно такси возьму… — И ушла.
Лейтенант прошел в комнату, включил телевизор. Надька вернулась из прихожей на кухню, но что делать, не знала; все, кажется, было сделано. Открыла холодильник — там стояли водка и шампанское.
Она попила из-под крана воды. Прислушалась. Звуки телевизора — больше ничего. Тянуло туда. Вот чума. Надо было что-то делать. А что? Зачем?
Она пошла на цыпочках в прихожую и взяла с вешалки куртку. Телевизор работал вовсю, лейтенанта не было видно. Уйти. Бежать. Раз и навсегда. Не одеваясь, взялась за замок.
И тут он вышел.
— Ты что? Ты куда?
— Я пойду.
— Почему? В чем дело? — Надька молчала. Стояла понурясь. — Надя! Ну!
Она молчала. Он пошел прямо на нее и взял из рук куртку.
— Брось!
— Чего мне тут делать-то? — грубо сказала она.
— Тебе ж поручили за обедом смотреть.
Надька замерла. Они стояли чуть не вплотную. Сердце ее билось, и она боялась, что Сергею слышен его стук. Чума, ну чума и только.