— Здесь дочь старика Таичи живет. У нее недавно муж умер, — сказал Чочой.
Внутри хижины на нерпичьей шкуре сидела очень худая женщина в изорванной ватной куртке и в таких же изорванных ватных штанах. Рядом с ней сидел ребенок лет четырех. Крупная голова его, казалось, чудом держалась на тоненькой шейке. На худом и прозрачном лице, не по-детски серьезном, особенно заметны были широко открытые, немигающие глаза.
Когда в хижину вошли мальчики, ребенок с трудом повернул в их сторону голову. По лицу его пробежала едва уловимая тень оживления. Том подсел к малышу и сказал, не в силах оторвать взгляда от его тоненькой шеи:
— Темно здесь. На солнце пойди. Сегодня день теплый, солнечный.
Женщина печально улыбнулась гостям и, прервав на время выделку нерпичьей шкуры, сказала:
— Разве вы не знаете, что ножки у моего Тотыка не ходят? Вот взяли бы его с собой, отнесли бы на зеленую травку, где ягода есть, поиграли бы с ним.
— Поиграешь с нами? — Чочой наклонился к Тотыку.
Ребенок кивнул головой, доверчиво протянул ручонки.
Бережно несли Тотыка по очереди Чочой и Том. Усадив мальчика на лужайке, они попытались занять его какой-нибудь игрой. Тотык изумленно смотрел вокруг широко раскрытыми глазами, личико его постепенно оживлялось. А когда совсем близко возле него уселась пестрая бабочка, он засмеялся, потянулся к ней ручонками.
— А какой он веселый стал, — тихо сказал Том, глядя на Тотыка. — Вот бы ножки ему здоровые, чтобы побежать как следует...
Положив вокруг Тотыка зеленую траву и цветы, мальчики пошли искать ягоды.
— Давай в счастливую жизнь играть! — вдруг предложил Том.
— А как? — спросил Чочой.
— Да вот пойдем ягод нарвем, только есть сначала не будем. Много-много нарвем морошки, клюквы. Потом к Тотыку все это принесем, станем есть и все время будем думать, что мы едим лепешки. И Тотыка хорошо накормим...
— Да, вот бы нам сейчас лепешек таких, какие однажды мы с тобой пекли! — сказал Чочой. — Я бы ничего другого всю жизнь не хотел, только бы такие лепешки всё ел и ел...
— Ну вот, давай будем думать, что не ягоды едим, а лепешки. Скорее идем, а то Тотык без нас скучать станет, — заторопился Том.
Уговор мальчики соблюдали строго: они не съели ни одной ягодки, пока не вернулись к Тотыку.
Заметив ягоды, Тотык потянулся к ним ручонками, потерял равновесие и упал на бок. Чочой поднял его, поставил перед ним свой летний малахай, наполненный морошкой и клюквой. Набирая дрожащими ручонками ягоды, Тотык жадно подносил их ко рту. И мальчики, наблюдая за ребенком, совсем забыли, что собирались играть в счастливую жизнь.
— Как бы у него не разболелся живот! — забеспокоился Том.
— Да, от ягод может заболеть живот.
Но никто из них не решался отнять у Тотыка малахай с ягодами.
Неожиданно сзади себя ребята услыхали чьи-то тяжелые шаги. Оба мигом повернулись и увидели незнакомого человека.
— Американец! — испуганно шепнул Тому Чочой.
Не будь с ними Тотыка, мальчики не замедлили бы подняться с места, чтобы избежать встречи с неизвестным белолицым человеком.
Американец был высокий, сутулый, с худым, болезненным лицом. Изорванный синий комбинезон его был измазан глиной, стоптанные башмаки перевязаны проволокой. Подойдя к мальчикам, он слабо улыбнулся, снял с плеч котомку и устало опустился на землю.
— Ну что, дорогие мои, пасетесь? — спросил он надтреснутым голосом.
Пристальным взглядом посмотрел американец на Тотыка и прошептал потрескавшимися губами:
— Бог ты мой, неужели и мои дети сейчас вот так же выглядят, как этот измученный ребенок?
Долго тянулось молчание. Чочой и Том с затаенным страхом не очень дружелюбно разглядывали непрошеного гостя. Американец заметил это.
— Эх, милые дети, — печально промолвил он и вдруг улыбнулся широкой, мягкой улыбкой, — у меня там, в Чикаго, такие же, как вы, сынишки остались. Такие же, как вы, худенькие, оборванные, такие же, как вы, голодные...
И от этой улыбки, от слов этих у мальчиков как-то сразу пропала враждебность к незнакомому человеку. Им стало жаль его.
— Ешьте, ешьте эти ягоды, вы, наверное, очень голодны! — с готовностью предложил Том, поднимаясь на колени.
— Спасибо, дорогой мой. — Американец дотронулся до головы Тома огромной шершавой рукой. — Но сможете ли вы еще насобирать себе столько ягод?
— Мы сможем, сможем! — поспешил заверить гостя Чочой.
Американец запрокинул голову, чтобы высыпать ягоды из горсти в рот. Кадык на его сморщенной шее стал еще больше, еще острее.