— У нас сегодня день откровений, что ли? — недовольно шикнул омега и отвернулся. Он натянул бельё и потянулся за щёткой, чтобы смести с пола стёкла. Сердце забилось, как у воробья, и к затылку подступил жар. Этот вопрос стал для него неожиданностью, застал врасплох. Прежде супруг никогда всерьёз не спрашивал об изменах, принимая как данность, что Чарльз ждёт его, стирая локти о подоконник. Он вздрогнул, когда твёрдая рука альфы забрала у него щётку и откинула в сторону. Рич повернул его к себе, уже заранее зная ответ. Его брови были сдвинуты к переносице, глаза сверкали едва сдерживаемой яростью, а ноздри раздувались, как у взбешённого быка. Чарльз понял, что альфа всеми силами старается отыскать в его запахе чужого альфу. Интересно, сколько времени ему понадобится, чтобы обо всём догадаться?
— Почему ты не ушёл к нему? — сглотнув слюну, глухо спросил Рич, его мелко трясло от осознания, что за его измены Чарли мстил той же монетой. И что он мог предъявить? Ведь всё началось с него! Это он сделал Чарльза таким, как сейчас. И если омега изменял, то только потому, что Ричард пропускал его течки, обижал и не охранял от посторонних. Никчёмный альфа!
— Ты что серьёзно? — недоверчиво переспросил Чарльз. Он никак не ожидал подобной реакции. Конечно, он не озвучил ничего вслух и мог бы сейчас уйти в отказную. Но это был его альфа! И он почувствовал, что недавно у Чарли был другой. Глупо отпираться и лгать. Самообладание, отработанное им годами, не позволяло вырваться наружу чувствам. А их была целая буря! Страх, что Ричард никогда не простит его. Злость за то, что он позволил себе слабость, хотя мог бы перетерпеть. Обида, ведь сам-то Рич и не пытался никогда своих измен скрывать. Он, видите ли, альфа! Ему сложно без секса, нужно снимать напряжение на заданиях. Сердце стучало по рёбрам, и в ушах билось давнее желание убраться из этого примерного дома, забиться марихуаной и больше никогда не вспоминать, как жил здесь с Ронвудом. А точнее, без него. Если альфа вздумает его корить или, не приведи господь, распускать руки, то это станет последней каплей. К глазам подступали слёзы, почему Ричард вздумал говорить об этом дерьме сегодня? Они должны были не отлипать друг от друга, любить всю ночь напролёт и наслаждаться долгожданной близостью. Ни одно расставание с супругом не давалось Чарльзу так тяжело, как это. Так почему же волнительный и радостный момент должен стать ссорой? Причём серьёзной.
— Кто он? — рыкнул Ричард сквозь сцепленные зубы. Он не осознавал, что сильно сжимает плечи Чарльза, зато тот мог чувствовать, как вскипает горячий нрав супруга, как в нём борется собственничество и раскаяние, с которым он приехал с задания.
— Ричард. Ты не хочешь знать ответ на свой вопрос. Поверь мне, — печально сказал Чарльз. Он дёрнул плечом, стараясь вырваться из хватки, которая грозила оставить отпечатки и лишить его возможности пару недель ходить по улице с коротким рукавом. А ведь лето впереди. Ричард разжал пальцы и отступил, взрыкнул и, переступив через осколки, дёрнул шкафчик, где был тайник с его марихуаной.
— Ким выкурил всё, — тихо бросил Чарльз, не оборачиваясь. Его пробирала дрожь, и пальцы отказывались слушаться. Он опустился на колени и стал собирать самые большие осколки в ведро. Он не обращал внимания, как острые края царапают пальцы.
Ричард разбил керамическую плитку на стене кулаком и звучно выдохнул через зубы. Та осыпалась, оставив на стене неровное чёрное пятно, похожее на то, что разрасталось сейчас в душе Ричарда. Он старался успокоиться, уговаривал себя, но внутри всё клокотало. Смириться с тем, что любимый был с другим — непосильная задача. Самая сложная миссия из всех! Он усилием втолкнул себя в воспоминания об их ссорах и том времени, когда у обоих не сходили синяки. Чарльз хватался за всё, что попадалось под руку, стоило ему почувствовать чужой запах.
«Какого чёрта ты явился сюда? Убирайся к тому, кого ебал, блядина! Ненавижу тебя!» — сколько раз выкрикивал Чарльз эту фразу на разные лады? И примерно столько же получал в зубы. Когда они поменялись ролями, и Ричард стал зависеть от омеги больше, чем тот от него? Он обернулся на сгорбившегося над разбитой тарелкой супруга и втянул запах запечённого мяса, наткнулся взглядом на радио-няню. Разве он смеет строить из себя обиженного и оскорблённого альфу, обманутого неверным омегой? Чья б корова мычала, а его бы заткнулась и не высовывалась. Почему-то вид того, как Чарльз собирает осколки, смягчил его. Это так символично! Омега всю жизнь только и занимался тем, что собирал осколки, и как ему удалось сохранить их семью, вообще непонятно. Другой давным-давно развёлся бы. Он опустился рядом и стал сметать в совок стеклянную пыль. Грудь ломило, и она нервно вздымалась, он не решался поднять глаза и посмотреть Чарльзу в лицо и не понимал, почему. Из-за обиды на него или себя, что довёл до этого.
Чарльз потянулся и нерешительно дотронулся до руки Ричарда. Он был готов расплакаться, как ребёнок, умолять о прощении, клясться, что этого больше никогда не повторится. Буквально повторить всё то, что сказал ему Ричард полчаса назад. Но в эту секунду ему не хватало духу и рта открыть. Ричард взял его руку и поднёс к губам, слизал капельки крови с пальцев и поцеловал каждый. Нежность побеждала ярость, ему хотелось прижать омегу к себе до хруста костей, сжать и никому не отдавать. Он заглянул ему в глаза и медленно, тяжело вздохнул. Чарльз решился и провёл по груди альфы, убеждаясь, что тот не оттолкнёт его и не начнёт обычную для сильного пола песню, что альфы полигамны, а если омега изменил, то он — грязная шлюха.
Ричард ссыпал в ведро остатки мусора и отправил его в шкафчик под раковиной. Приблизился к супругу, приник носом к своей метке и глубоко втянул запах полной грудью. Прижал Чарльза к груди, ещё более чётко осознав, что едва не потерял его. Как бы он жил без своего омеги? Вот ведь идиот! Да и с кем мог быть Чарли? Кому мог доверять замужний и быть уверенным, что измена останется ото всех в тайне?
— Хьюго или Роберт? — просто спросил он, догадавшись, кто меньше всех из альф хотел бы, чтобы правда вскрылась. Его брат и лучший друг, вот уж кто никогда не раскроет этот секрет. Чарльз застыл, не понимая, с чего это они так спокойно говорят о его изменах. Он-то думал, что когда Рич узнает, то свернёт ему шею, сделает анализ ДНК всем их детям на всякий случай, а потом ещё и прикончит возможных подозреваемых. Неужели всё, что он болтал сегодня, было правдой, и до несносного альфы стало что-то доходить на старости лет?
— Ричард, я люблю только тебя. Мне было сложно одному, пока ты мотался по миссиям. Особенно в течки. Мне был нужен ты! — попытался объяснить Чарли.
— Да, я понимаю. Это пиздецки тяжело. Я… сам виноват. Давай забудем об этом. Или я кого-то убью нахрен, — проговорил Ричард, с каждым словом заводясь всё сильнее. Он отлично понял намёк. Чарли был нужен он, а единственный, кого можно было принять за Ричарда — это Роберт. Желание стать единственным ребёнком у своих родителей рвало грудь, в голове появлялись ужасные мысли, а руки сжались в кулаки. Не зря он так ревновал Чарли к Роберту!
— Ты сказал, что мы больше не расстанемся? — робко напомнил Чарльз, с опаской глядя, как бешенеет супруг.
— Не расстанемся! Теперь уж точно! — рыкнул Ричард. Он подхватил Чарли на руки и прижал к себе, как самое ценное сокровище, будто бы боясь, что придёт кто-то и утащит омегу у него. Он взлетел по лестнице на второй этаж, через их спальню в ванную.
Он после, при встрече открутит брату голову и член, если этого, конечно, не сделает Макс. Завтра утром поластится к детям и скажет Чарли, что больше они не могут оставаться в этом доме и даже в этом штате. Теперь они должны спрятаться, чтобы Ричард мог заняться революцией и переворотом в «Тете», но при этом Чарли будет рядом, и Рич каждый день приходить домой к нему и детям. Короткое чувство обиды и злобы за измену испарялось с каждым новым поцелуем и стоном. Омега так много раз прощал его, он ждал его домой двадцать лет, подарил смысл жизни и троих детей. Плевать Рич хотел на его мимолётную слабость, в конце концов, на ключице по-прежнему стояла его метка и она останется там навсегда.