– Никогда не видел живую баронессу, – признался Константин, внимательно меня осматривая.
– Я вас разочаровала?
– Просто я всегда представлял баронессу в длинном платье со шлейфом, на балу, в бриллиантах…
Я рассмеялась.
– Все гораздо прозаичнее, – сказала я. – Хотя в Лондоне проводятся балы, где можно увидеть дам в длинных платьях и бриллиантах. Самые красивые и самые стильные там – русские женщины без титулов и без титулованных английских мужей.
На этот раз рассмеялся Константин.
– Простите, Барбара, вы – баронесса по отцу или по мужу? – уточнила дежурный администратор.
– По отцу. Я вообще последняя в нашем роду. В официальном браке я не состояла.
– Ваши дети унаследуют титул? – поинтересовался Константин.
– Ну, это, конечно, можно устроить… Но я, признаться, не вижу смысла. С ним не переходят ни земли, ни недвижимость. У нашей семьи не осталось ничего. Мы были вынуждены все продать. То есть правильнее будет сказать, что все забрал банк. Из того, что не проиграли и не спустили мои родственники.
Константин понимающе кивнул (хотя что он мог понять?!), взялся за ручку моего чемодана, кивнул сестре и первым тронулся к двери. Я потрусила за ним.
Перед входом в здание, в котором, кроме маленькой гостиницы, располагались еще какие-то офисы, имевшие отдельный вход, стоял огромный черный джип, к которому и направился продюсер. Ленечка объяснял мне, что в России машина – это вопрос статуса, а не удобства. Многие русские перенесли этот вопрос статуса на улицы Лондона. Я всегда предпочитала компактные малолитражки и наотрез отказалась от предложения Ленечки купить мне «нормальную машину». Мне всегда было удобно ездить по Лондону на маленькой машинке. Мне никогда не требовалось доносить до окружающих мысль о том, что я – владелица магазина, или салона, или еще чего-нибудь. Для начала я не была владелицей. У меня в собственности имелась только маленькая квартирка и маленькая машинка.
Джип продюсера занимал в два, если не в три раза больше места на дороге, чем моя машинка. Я бы никогда не решилась его объехать. Но он точно бросался в глаза. Он в моих английских глазах выглядел неприлично дорого. С другой стороны, и мне, и русским явно сразу становилось понятно, что владелец такой машины поднялся до заоблачных высот.
– Это правда, что вы умеете петь, Барбара? – спросил Константин, трогаясь с места.
Я кивнула.
– Спойте что-нибудь.
– Что именно?
– Вы поете в церковном хоре? Ну так спойте какой-нибудь церковный гимн.
Я в самом страшном сне не могла предположить, что мне придется когда-нибудь петь церковный гимн в огромном, сверкающем и хромированном (может, и бронированном) чудовище русского музыкального продюсера. Но у меня в кошельке оставалось немногим более тысячи русских рублей…
Я спела.
– Так, а на русском языке что-нибудь знаете?
– «Расцветали яблони и груши». Может, лучше на итальянском?
– Вы знаете итальянский?
– Немного. Я знаю итальянские песни.
– Валяйте на итальянском.
Когда я закончила песню, услышанную от гондольера в Венеции, Константин повернулся ко мне и очень внимательно осмотрел.
– Вы никогда не думали о сольной карьере певицы? – спросил он.
– Нет, мне это не приходило в голову.
– Почему?
– Мои родители умерли бы от разрыва сердца.
– Но насколько я понял, ваших родителей давно нет в живых. И вам… тридцать три, если не ошибаюсь?
– В таком возрасте не начинают сольную певческую карьеру.
– Во-первых, начинают и позже. Во-вторых, почему бы не попробовать? Что вы теряете? А приобрести можете многое. Давайте возьмем с вами паузу. Вы подумаете, я подумаю.
– У вас есть выход на английский или европейский рынок?
– Нет, но я давно размышляю об этом. Те идиоты, которыми я занимаюсь здесь, подходят для России. У нас звездность в большой степени достигается эпатажем. Раскрутка и пиар гораздо важнее качества исполнения. И, скажу вам честно, у нас на эстраде может выступать кто угодно – благодаря фонограмме и спецэффектам. И выступают. Правда, я сам занимаюсь только теми людьми, которые на самом деле умеют петь. Но мои проекты у вас не прокатят. Нужен серьезный, достойный проект, ориентированный именно на западный рынок. Но я пока не готов делать вам какое-то предложение. Я вообще-то искал преподавателя английского языка двум своим идиотам. И вдруг сегодня звонит моя сестра. А потом звонит еще раз и говорит, что вы поете. Но я даже представить себе не мог, как вы поете. Так что пока начинайте с ними разговаривать на английском.