Выбрать главу

— Я ничем не горжусь, — эта была голая правда, и через мгновение в стекло постучал официант с готовым заказом в руке, разрушив тем самым момент.

Мы ели сэндвичи с английским хлебом, яйцами и жареными колбасками в его машине. От прожаренного мяса в желудке поселилось чувство сытости. Насколько я помню, это был первый полноценный прием пищи за несколько дней. Вытерев о салфетку жир с пальцев, я повернулась к мужчине рядом, который ел медленнее, чем я, задумчиво глядя на улицу.

— Спасибо за… — Я посмотрела на часы на приборной панели. — За завтрак? — я подняла с пола апельсиновый сок и шумно принялась пить через узкую трубочку.

— Пожалуйста, — ответил Шесть низким голосом, разворачивая бумагу с оставшегося кусочка сэндвича. — Теперь ты собираешься сказать мне свое имя?

— Мира, — я поставила свой апельсиновый сок в держатель для стаканов и откинулась на сиденье с удовлетворенным вздохом.

— Мира, — протянул Шесть, словно пробуя на вкус. — Это сокращение полного имени?

Конечно, это было сокращение.

— Нет, просто Мира.

— Просто Мира, — эхом повторил он, после чего откусил кусочек сэндвича и принялся жевать, размышляя о чем-то своем.

— Итак, Шесть, — начала я, накручивая торчащую на футболке нитку на палец. — Почему ты так мил со мной?

Он посмотрел на меня с непонимающим выражением лица:

— Для этого нужен повод?

— У всех всегда есть скрытый мотив. — Я посмотрела в зеркало и, как могла, оттерла потекшие следы туши под глазами. Его молчание вызвало у меня подозрения. — Ты был в баре, пока меня тошнило на улице, и после этого предложил подвезти меня и угостил ужином, — опять пришлось пояснить мне.

Шесть положил сэндвич на колени и поднес свой стакан с кофе ко рту.

— Я только приехал в бар, когда тебя стошнило, и предположил, что у тебя нет машины.

Он был прав. После того как у меня отобрали водительские права, я продала машину — не для того, чтобы оплатить штрафы, а для того, что купить самый чистый белый порошок, который только смогла найти. Мне потребовалось четыре дня, чтобы спустить стоимость машины в свой нос.

Я пожала плечами:

— Машины это роскошь в Сан-Франциско. Но ты мог просто посадить меня в такси, если чувствовал себя каким-то образом ответственным за мою безопасность.

— Я подумал, ты захочешь что-нибудь поесть. Похоже, что там ты избавилась от всего содержимого желудка, — его глаза скользнули по моему телу, осматривая одежду. Я задержала дыхание, когда заметила, что Шесть тяжело сглотнул и посмотрел на меня из-под полуопущенных ресниц. — Ты одета не совсем по погоде, чтобы дожидаться такси рядом с другими подвыпившими героями на улице. А еще ты не в том состоянии, чтобы самостоятельно добраться домой.

Я опустила взгляд на свои черные кожаные легинсы и ярко-розовую толстовку, дырок в которой было больше, чем в швейцарском сыре. Мне нравилось то, что выбор моей одежды отражал беспорядок в голове.

— Кожа хорошо согревает, — ответила я, имея в виду вовсе не легинсы, а черные кожаные сидения в его машине.

Растерянная от хода своих мыслей, я облизала крупинки соли от жареной картошки с губ. Взглянув на Шесть, я заметила, что он продолжал наблюдать за мной теплым взглядом. Зеленые глаза не отрывались от моих губ, и я сглотнула возникший в горле ком.

Я все знала об одолжениях. Он купил для меня еду, и по моему опыту, я должна была ему чем-то отплатить. Я благодарила и менее привлекательных мужчин за вещи, стоящих намного меньше, чем этот ужин. Так что Шесть стал в каком-то роде другим, исключением.

Да я охотно отплатила бы ему просто так. Воздух в машине, казалось, наэлектризовался, нагреваясь от дыхания и от тепла наших тел. От напряжения, появившегося между нами, покалывало кожу. Я закрыла глаза, мысленно представляя его губы, скользящие по моим губам, представила, как он скользнет языком мне в рот, приняв на себя полный контроль. И когда я открыла глаза, всем, что я могла видеть, был Он.

Шесть смотрел мне в глаза в течение нескольких долгих секунд, точно уловив похоть в моем взгляде. Я хотела его. Он приоткрыл губы, и я ждала, что он вот-вот прильнет ко мне, положив руку мне на затылок.

— Ты готова ехать домой? — спросил он, не делая ни малейшей попытки приблизиться ко мне.

— Да, — сказала я, решив, что он хочет забрать долг в более приватном месте.

Внизу живота разгорелось пламя, и я скрестила ноги, чтобы успокоить ноющую боль.

По пути к моему дому мы не разговаривали, за исключением пары фраз. «Поверни налево. Здесь перестройся, а после опять налево. Вверх по улице». И под парой фраз я имею в виду то, что я говорила, а Шесть молчаливо следовал моим указаниям. Он не включил музыку, и единственным звуком в машине было его мягкое дыхание. Каждый тихий вздох заставлял меня сжимать мышцы живота в ожидании.

Когда мы притормозили у трехэтажного дома, я, не теряя времени, выбралась из машины. Мужчина припарковал авто дальше по улице, и последовал за мной к входной двери.

Я хорошо знала эту игру. Я открыла дверь ключом и повернулась к нему, еще раз осмотрев его внушительный рост и размеры. Аромат кожаной куртки окутал меня. Я положила одну руку ему на грудь, ощущая потертую кожу кончиками пальцев. Взглянув на Шесть снизу вверх, я ждала, когда он наклонится и даст мне ощутить вкус его губ.

Голоса в голове замолкли в волнительном ожидании. Когда он ничего не сделал, я скользнула рукой выше к лацканам куртки и рывком потянула его на себя. Достаточно близко, чтобы почувствовать его твердость внизу. Я наклонила голову набок, при этом заметив, как мои волосы скользнули по обнаженному плечу, с которого съехала толстовка.

— Чего же ты ждешь? — спросила я, сжимая его куртку в кулак. Другую руку я положила на темную футболку, ощутив под ней тепло горячей кожи. Привстав на носочки, я ближе придвинула лицо к его губам. Все случилось меньше, чем за секунду. Одной большой рукой Шесть схватил мои запястья, перекрывая мне доступ к его телу, и оттолкнул меня назад к двери. Прижав мои руки над головой, он ступил ближе. Сзади, в замочной скважине, звякнули ключи.

Я понимающе улыбнулась. Ему нравилась грубость. Что ж, я была не против.

Шесть наклонился ко мне почти вплотную, и я закрыла глаза. Я задрала подбородок, когда почувствовала дыхание на своих губах. В животе все перевернулось от предвкушения. Я тяжело сглотнула, приоткрыв губы для него, приглашая его.

Но он так и не поцеловал меня. Горячее дыхание проследовало к уху.

— Заходи внутрь, — сказал он властным голосом. Шесть отпустил мои запястья, и они упали по бокам мертвым грузом. Прежде чем я успела сориентироваться, за мной открылась дверь. Я испуганно распахнула глаза, заваливаясь назад, но сильная рука придержала меня за талию, возвращая устойчивость.

— Спокойной ночи, Мира, — Шесть задержал свою руку на мне на мгновение дольше, чем я знала, он хотел, а затем развернулся и ушел.

Я осталась стоять возле двери, пока звуки шагов на лестнице не затихли, и всем, что я слышала, был грохочущий в ушах пульс. Пройдя в гостиную, я наткнулась взглядом на набор для рисования, который мне подарила мама. Обычный набор красок и всех необходимых приспособлений.

— Найди себе хобби, кроме алкоголя и наркотиков, — сказала она мне тогда с ноткой отвращения в голосе, что часто проскальзывало в ее словах. Я оставила его себе, но принципиально так и не воспользовалась. Но теперь голоса заставили меня подойти ближе. Я схватила кисти и швырнула их через всю комнату. Взяв в руки тюбик с зеленой краской, я открутила колпачок и выдавила небольшую каплю на палец. Завороженно глядя на палец, я опустилась на пол прямо перед квадратным холстом, взывающим разбавить белоснежную пустоту яркими красками.

Голоса снова и снова повторяли его имя. Тогда я поднесла палец ближе и нарисовала по центру большую цифру шесть, слегка взмахнув рукой, чтобы цифра больше походила на завихрение. Откинувшись назад, я долго смотрела на цифру, бездумно размазывая краску между пальцами, втирая зеленый цвет в кожу. Оттолкнув полотно прочь, я легла на пол и свернулась калачиком, мгновенно проваливаясь в сон.