Я поклонилась, а затем усмехнулась.
— Но я тебе нравлюсь не потому, что я зрелая, не так ли? Ты здесь не за этим.
— Я здесь, потому что я здесь живу.
— Заткнись, — сказала я и пожалела, что не нашла юмора в нашем разговоре. Но я была слишком возбуждена, слишком встревожена. Шесть уезжал. На несколько месяцев. Мы никогда не расставались так надолго. — Дело в том, что у тебя было достаточно возможностей сказать мне, что ты уезжаешь. Ради нее.
Его брови сошлись.
— Ради нее? Не надо говорить об этом так пикантно. Она ребенок. Она дочь моей погибшей лучшей подруги. Я практически все, что у нее есть.
— Верно. — Я скрестила руки на груди. Мои мысли, голоса, соперничали в моей голове. — Она так важна для тебя, но я с ней не знакома. Она не видела меня.
— Я не могу уследить за ходом твоих мыслей, Мира. Ты сейчас расстроена, потому что никогда ее не видела?
Тогда я почувствовала собственную незрелость.
— Нет, я расстроена, потому что ты разозлился на меня и теперь уходишь, ублюдок.
— Я не ухожу от тебя.
Но он уходил.
— Это выглядит… — я указала на брошенный чемодан в другом конце комнаты, — не так. Ты решил уйти сейчас, потому что злишься на меня. Даже несмотря на то, что до твоего рейса еще десять часов. Ты уходишь от меня, сейчас.
— Господи, — сказал он на длинном вздохе и подхватил свой чемодан. — Ты хочешь, чтобы я остался до моего рейса? Отлично, — отрезал он. Он сорвал с себя куртку, которую надел, и бросил ее на кровать рядом со мной.
— Нет, ты хотел уйти. Так уходи, блядь. — Я собрала куртку в кучу и сильно швырнула её в него, но он даже не вздрогнул. Несмотря на то, что я сказала, я не хотела, чтобы он уходил. Я хотела, чтобы он остался, чтобы сказал мне, что он был неправ. Сказал, что все в порядке.
Но он не ошибся. И все было не в порядке. И он уходил.
Прошло несколько секунд, прежде чем он заговорил, его голос был ровным и тихим.
— У меня нет сил заниматься этим с тобой.
— У тебя нет сил? Ты разбудил меня ради этого дерьма! — При очередном дрожании моих губ, я начала строить блоки в своем сердце. — Просто уходи. Это то, чего ты хочешь! — Я направилась к нему, а затем сжала кулаки и остановилась. Я не собиралась его бить. Это то, что я обещала себе. Но я не могла в это поверить до глубины души. Мои руки были созданы для защиты, и в этот момент я чувствовала себя бессильной.
— Это не то, чего я хочу. — Он шагнул ко мне, так близко, что мне пришлось откинуть голову назад, чтобы увидеть его. Мои кулаки все еще были сжаты, поэтому я отступила от него. Он протянул руку, чтобы коснуться меня, и я отпрянула. — Это совсем не то, чего я хочу. Потому что я люблю тебя. Я не хочу оставлять тебя.
— Не говори этого сейчас — не тогда, когда ты злишься на меня. Я не хочу этого.
Его взгляд был жестким, и я хотела безразличия, но все, что я получила от него, это гнев. С безразличием я могла бы работать. Равнодушие облегчило бы ситуацию. Или, по крайней мере, я так себе говорила.
— Ты не хочешь, чтобы я любил тебя прямо сейчас? Очень жаль, черт возьми. — Он прошел в ванную, и я смотрела, как он методично собирает свои туалетные принадлежности и зубную щетку.
Я смотрела на все это, смотрела, как он собирает кусочки своей жизни, и просто тупо стояла там. Он действительно делал это. Это было реально. Через минуту он выйдет за дверь. И я не знала, когда увижу его снова.
От этой мысли я чуть не упала на колени.
— Пожалуйста, не уходи, — сказала я, но это прозвучало шепотом. Он не колебался, заставляя меня поверить, что он меня не услышал. — Пожалуйста, — прошептала я. — Не оставляй меня.
Он вздохнул и уперся руками в стойку.
— Я не оставлю тебя, Мира.
Слова так мало значили, когда действия говорили так громко. А действия Шесть не были действиями того, кто остается.
— Не уходи. Мы можем поговорить и все выяснить.
— Я ухожу от тебя не потому, что злюсь на тебя. — Он вышел из ванной, но сделал лишь шаг в спальню. Я могла видеть поражение на его лице, но он все еще сжимал в руке свою сумку. — Я думаю, нам обоим нужен хороший ночной отдых, и я не верю, что мы сможем получить его здесь, вместе, не сегодня.
— Но ты уезжаешь на несколько месяцев. Это наша последняя ночь вместе на долгое время.
— Да. — Он подошел ближе, и я отступила назад, пока мои колени не уперлись в край его кровати, и я села.
— Я не хочу, чтобы ты уходил.
Он испустил еще один тяжелый вздох.
— Я люблю тебя, и я знаю, что это пугает тебя.
Но его любовь не пугала меня. Меня пугала моя любовь к нему.
— Но ты можешь остаться здесь, с Брук. Это даст тебе больше пространства. Я думаю, даже Брук будет спокойнее, если меня не будет.
— Я могу найти ей другое место, чтобы остаться... — Как быстро я бы выгнала ее, если бы это означало что Шесть останется.
— Нет. — Он покачал головой. — Ее место здесь, с тобой. Я не уйду навсегда.
Но навсегда может длиться секунды, минуты, дни, недели, месяцы.
— Я не хочу, чтобы ты уезжал. — Я чувствовала себя эхом в пустой пещере, потому что это мало что меняло.
Он выглядел так, будто хотел уйти сейчас, пока не увидел, как это ранило меня. Он посмотрел на дверь, и я тоже. И мне захотелось забаррикадироваться перед ней. Когда он уйдет, я не смогу преследовать его по всему городу, как раньше. Он будет недосягаем. Во всех отношениях.
— Не паникуй. — Он поставил одну из своих сумок у двери, но все еще держал чемодан, и повернулся ко мне, на его лице было написано изнеможение. Его рот был сжат в тонкую линию, но какое бы выражение я ни сделала, оно понравилось ему настолько, что он подошел ко мне. Он присел у моих ног.
— Не таким я представлял себе свое прощание с тобой.
Я знала, что могла бы тогда заплакать, если бы позволила себе. Слезы горели за моими веками. Но стена, которую я начала возводить вокруг своего сердца, становилась все выше.
— Если бы ты не разбудил меня, наше прощание было бы не таким.
Он грустно улыбнулся и положил руку мне на колено.
— Никто из нас в это не верит. Если бы я разбудил тебя в шесть утра и сказал, что еду в аэропорт, все прошло бы не лучше.
— Значит, ты виноват в любом случае. — Я пыталась убедить его остаться, не умоляя. — Давай просто притворимся, что этого не произошло, давай заснем и притворимся, что не ссоримся, прежде чем ты завтра уедешь в аэропорт.
Он покачал головой, и тогда я поняла, что он все равно уезжает, за несколько часов до того, как нужно.
— Несколько месяцев? — Спросила я.
— Да. — Он сжал мое колено. — Мне нужно, чтобы ты оказала мне услугу. Ты можешь увидеть кое-что в новостях. О Коре. Не обращай внимания. И поверь, что я обо всем позабочусь, хорошо?
Я хотела спросить его, но знала, что он все равно мне не скажет.
— Исключи ее имя из своих мыслей, по крайней мере, до моего возвращения. И мы все обсудим.
— Пока ты не вернешься. — Когда бы это ни было. Я хотела снова сказать ему, что не хочу, чтобы он уезжал. Но что бы ни происходило, Кора нуждалась в нем больше, чем я. Это меня мало утешало.
— Я сейчас уйду. Но пока меня не будет, я хочу, чтобы ты осталась здесь. Я обо всем позабочусь. Все, что тебе нужно сделать, это позаботиться о Брук и, — его рука легонько провела по моей коже, — о себе. Пожалуйста, позаботься о себе. Больше никаких взломов и проникновений. Будь осторожна, пожалуйста.
Было трудно слушать все это, когда я была так зациклена на том, что он не выпускал из рук свою сумку. Не было никаких сомнений в том, что он уезжает, и это только оттягивало момент.
— Ты злишься на меня? — Спросил он, когда я промолчала.
— Да. — С трудом прошептала я.
— Хорошо. — Он погладил меня по колену, стоя передо мной на коленях. — Я тоже злюсь на тебя.
— Хорошо. — Мой голос не был похож на мой собственный.
— Мира. — Я подняла на него глаза. — По шкале от одного до десяти, как сильно ты меня сейчас любишь?
— Четыре. — В два раза меньше, чем накануне. Я знала, что это несправедливо, но Шесть хотел честности.
— Я могу с этим справиться. — А потом он встал, поцеловал меня в лоб и вышел из спальни. Мое сердце билось в такт его шагам, все быстрее и быстрее, пока он приближался к двери.