— Ты так хорошо ощущаешься. — Его руки двинулись вниз по бокам моего тела, мягко сжимая, излишне возбуждая меня.
— Ты тоже, — прошептала я, слегка впиваясь ногтями в его бицепсы. Они напряглись под моей рукой, и я поцеловала его в шею. От него пахло чистотой и теплом.
Он поднял меня, чтобы посадить на стойку позади нас, и обхватил мою голову, направляя ее к своему рту. Это всегда удивляло меня, его способность отдавать и отдавать снова. И это то, что он делал. Его руки были голодными, но они отдавали, прежде чем брать. Он стянул с меня рубашку, затем приподнял меня, чтобы стянуть штаны с ног. Осторожно он положил меня на спину так, что я оказалась на прохладном граните. Я немного дрожала от этого ощущения, и он успокоил холод, проведя руками по моему телу, сжимая, так что кровь прилила к поверхности моей кожи.
Он покрыл поцелуями одну ногу, и его рот завис над моим центром, дыхание было достаточно горячим, чтобы заставить меня извиваться. Затем мучительно его рот спустился по другой ноге. Он был весь в ощущениях, удерживая меня сосредоточенной на нем, чтобы мои мысли не блуждали. А они и не могли, ведь он постоянно прикасался ко мне где-то, чтобы вызвать какую-то реакцию. Например, когда он накрыл мой центр ладонью и надавил.
Другая его рука обхватила мою задницу, немного потянув меня вниз по стойке, пока я не свесилась через край. Его ладонь давила сильнее, и моя спина снова выгнулась дугой. Я пыталась посмотреть на него, на то, что он делает с моим телом, но он наклонился ко мне, осыпая мое тело влажными поцелуями. Пробуя меня на вкус, любя меня своим ртом, а затем руками, когда он, наконец, ввел их в меня.
Когда я двинулась, чтобы снова выгнуться дугой в том месте, куда он надавил, я почти полностью соскользнула со стойки. Он поймал меня, и мы упали на пол.
На нем все еще была одежда, поэтому я устроилась на его коленях и сорвала с него кожаную куртку, отбросив ее за спину, а мои пальцы скользнули под его рубашку. Его грудь была такой теплой, а на коже было совсем немного волос. Я стянула рубашку, и Шесть перевернул меня так, что оказался надо мной, поддерживая свой вес одной рукой, пока он расстегивал ремень. В наших движениях чувствовалась бешеная энергия, нетерпение и желание, когда я вцепилась пальцами ног в пояс его джинсов и потянула их вниз так быстро, как только могла. Я едва успела дотянуться до его колен, как он оказался внутри меня. Я откинула голову, ошеломленная мгновенной полнотой. Меня даже не беспокоило то, что моя кожа прилипла к теплому полу, не тогда, когда Шесть врезался в мое тело с такой скоростью, с которой я не могла справиться.
Я была уже так близко, поэтому я положила руки ему на грудь, толкая его, пока сама не оказалась на нем.
Он снимал свои джинсы, пока я скользила по нему снова и снова, а потом обхватил меня руками за талию и перевернул так, что я оказалась на спине.
— Нет, — сказала я, но это прозвучало скорее как звук, чем как слово.
— Нет? — спросил он, сделав паузу.
— Не останавливайся, — простонала я и тут же покачала головой. — Подожди. Я уже близко. — Я говорила отчаянно, на повышенных тонах, не желая, чтобы все закончилось так быстро. — Нам нужно поменяться.
— Ты близко? — спросил он. Он замедлил свои движения, но больше не останавливался.
— Да. Нам нужно переместиться, чтобы я не кончила так скоро.
Вместо этого Шесть прижал меня к полу, его руки обхватили мои запястья, и он увеличил темп.
— Шесть, — попыталась сказать я, но это вышло больше похоже на стон. Я была в нескольких секундах от этого, так близко, что мои глаза были крепко зажмурены. Но он прижал меня к себе, я была в ловушке. Я хотела застонать в знак протеста, но не могла, не тогда, когда он склонял меня к краю. Его рот накрыл мой, поглощая мои стоны.
И все равно, даже когда мое тело пришло в себя от этого, он продолжал. Снова и снова, почти как наказание. Почти как наказание — но не как наказание. Потому что мое тело снова взлетело вверх, преодолевая эту гору без труда. Я видела звезды, когда он увеличивал скорость, и чувствовала, как мои руки слабеют. Я никак не могла остановить его — потому что не хотела этого.
Когда я спускалась со второй вершины, он издал низкий, глубокий звук, который всегда издавал перед тем, как кончить. Когда он, наконец, рухнул на меня, мы оба были мокрыми от пота. Когда я набралась сил, я провела кончиками пальцев по его спине.
— Это было немного напряженно, — сказала я ему. Мои ноги все еще обвивали его талию, прижимая его к себе, поэтому я ослабила их на случай, если он захочет отстраниться. Но он не отстранился.
Его спина задрожала от моих прикосновений, и он наклонился, убирая волосы с моих глаз.
— Я скучал по тебе.
— Это хорошо. — Это было все, что я могла сказать. — Я тоже скучала по тебе.
— Я тебя раздавил?
Да, но я сказала ему, что это не так. Вес его тела был приятным бременем, и я не хотела, чтобы он покидал меня. Он, должно быть, все равно почувствовал это и скатился с меня.
— У тебя здесь включен кондиционер?
— Нет. — Я вытерла рукой лоб. — Я не трогала его. Я здесь почти не была.
— Верно. — Он глубоко вздохнул и встал, потягиваясь. Он был наименее стеснительным из всех, кого я знала, передвигаясь голым по кухне, пока не оказался у раковины, наполнил свою чашку холодной водой и сделал большой глоток. — Куда делась Гриффин?
Оглядев комнату, я вздохнула.
— Она, наверное, ест твой матрас. — Это не было чем-то из ряда вон выходящим.
Шесть протянул мне руку, поднимая, и протянул мне свою наполненную чашку воды.
— Я пойду, найду ее. Почему бы тебе не решить, что ты хочешь на ужин?
Он надел трусы-боксеры и пошел по коридору, зовя собаку по имени. Я схватила его футболку и просунула в нее руки, прежде чем он успел вернуться и потребовать ее. Не то чтобы я беспокоилась, что он это сделает; похоже, ему нравилось, что я ношу его одежду.
Когда он вернулся с Гриффин, передо мной были разбросаны меню на вынос.
Я должна была сказать ему, что наконец-то готова к этому. Готова к марафонам секса на кухне, готова к тому, что он будет гоняться за собакой, готова к тому, что у нас будет наше место — мы, частью которого я наконец-то готова стать. Но по какой-то причине я была слишком труслива, чтобы сказать ему об этом.
— Что-нибудь приглянулось? — спросил он, обнимая меня за талию и прикасаясь губами к моим волосам. Именно таких жестов, рассеянных доз привязанности, мне не хватало всю мою жизнь. До Шесть никто не обнимал меня спонтанно, не целовал, если только я или они не заслуживали этого. С Шесть мне не нужно было ничего заслуживать.
— Я понятия не имею.
— Ты голодна?
— Да. — Я засунула меню с бургерами в кухонный ящик. — Я не хочу жирного. Думаю, у меня в желудке еще фунт жира от буррито на завтрак, который я съела сегодня утром возле парка.
— Я купил тебе хлопья, — напомнил он мне, заглядывая в японское меню.
— Я знаю, но вон та пушистая задница нюхала так, будто собиралась пописать в каждом углу моей квартиры этим утром, так что я очень торопилась выйти из дома. — Я прильнула к его прикосновению. Это было так естественно с ним — выбирать меню на вынос, как некомпетентные повара, которыми мы были.
— Ну, когда природа зовет... — Он протянул японское меню. — Звучит неплохо?
Я кивнула.
— Я сегодня видела Брук.
— О? — Он достал свой мобильный телефон и сосредоточенно нахмурил брови, набирая номер. — У вас были планы или что-то в этом роде?
— Я просто столкнулась с ней во время прогулки с Гриффин. Она хорошо выглядит. — Я глотнула еще воды. — Ее ребенок милый. — Я не знала, почему я всегда называла Нору Норой в своей голове, как человека, которым она была. Но когда я говорила о ней, я как будто чувствовала необходимость отделить себя от того, чтобы знать ее на самом деле, называя ее так обобщенно, как «ребенок».
— Это хорошо. — Он держал телефон, но смотрел на меня, оценивая мои чувства. — И все прошло хорошо?
— Да. Она поблагодарила меня. — Я не знала, почему я вообще заговорила об этом, потому что внезапно мне перехотелось продолжать этот разговор. — Это было хорошо. Я, возможно, загляну еще раз когда-нибудь.