— Это здорово. — Он выглядел облегченным, почти так же, как Брук, когда она поняла, что я не собираюсь похищать ее ребенка. — Я уверен, что тебе это было нужно. Завершение.
— Да. — Я ненавидела и любила то, что он знал меня так хорошо. Как он мог называть меня загадкой или таинственной, когда он был в моей голове чаще, чем мне хотелось бы? — Давай, — сказала я, указывая на телефон.
Он набрал номер и поставил телефон на громкую связь, пока просматривал предложения. Когда ему ответили, Шесть проговорил свой обычный заказ.
— И овощи темпура, трехцветные суши-роллы, чесночная лапша с дополнительными гребешками. — Он поднял на меня бровь, проверяя, правильно ли он все сказал, и я кивнула. — Да, я могу подождать.
— Я хочу, чтобы мы съехались, — выпалила я, как только включилась музыка удержания.
— Что?
— Я готова. В этом есть смысл. Я имею в виду, я знаю, что ты практически манипулировал мной, чтобы я переехала к тебе, когда подарил мне меховой шарик. — Я закатила глаза.
— Если дело в ней, я сказал тебе, что могу оставить ее здесь и привозить к маме, когда уезжаю из города.
И, как и в первый раз, когда он предложил, я яростно замотала головой. Несмотря на все мои жалобы, мне все равно нравилось, что она рядом. Она была мне небезразлична. Несмотря на мои многочисленные прозвища для нее, я действительно любила ее. Просто для меня это было сложным делом, поэтому я так много смеялась над этим.
— Я хочу переехать к тебе, чтобы мы могли делать это каждый вечер.
— Есть японскую еду? — Хотя его тон был дразнящим, его глаза были на одном уровне с моими. Для него это было серьезно.
— Я имею в виду, если это то, чего ты хочешь. Я и сама люблю разнообразие, но если это одно из условий.
— Нет никаких условий, — сразу же сказал он. — Я же сказал, мы можем даже оставить твою квартиру, чтобы ты не волновалась.
— Нет. — Я покачала головой, и в трубке раздался звон тарелок. — Мне не нужен запасной план, потому что я им воспользуюсь. — Я сглотнула нахлынувшее беспокойство. — Давай сделаем это. Съедемся.
— Алло?
Мы с Шесть тупо уставились на телефон.
— Сэр?
— Да, я здесь. — Но Шесть снова смотрел на меня.
— Вы сказали, чесночная лапша?
— Да.
— Хорошо, номер телефона?
— Тот, с которого я звоню. — Я слегка рассмеялась. Шесть всегда был терпелив только со мной.
— Дайте нам двадцать пять минут.
— Хорошо. — Он повесил трубку и повернулся ко мне. — Правда?
— Правда. — Я глубоко вздохнула. — Я готова. В этом есть смысл.
— Так ты переезжаешь ко мне, потому что это имеет смысл? С каких пор ты подчиняешься самому разумному решению?
— Придурок. — Он хотел, чтобы я изложила свои чувства точно так же, как это сделала Брук со мной. — Я только сегодня поняла, но я чувствовала это уже давно, что хочу жить с тобой. Больше никаких переездов туда-сюда.
— То, что ты была с Брук, помогло тебе это понять?
— Не совсем. Я понимала это и раньше, но потом я увидела ее. И семью, которую она создала со своей дочерью. И... — Я пожалела, что у меня нет карманов, в которые можно засунуть руки. — И я поняла, что ты и я, мы могли бы создать семью вместе.
— Да?
— Да. — Ощущение было такое, будто я только что произнесла речь перед сотней тысяч человек. — Так... вот и все.
— Это хорошо. Потому что я знаю, что у тебя скоро заканчивается срок аренды.
— Конечно, ты это знаешь. — Я закатила глаза. — Так что, мы просто съедемся, когда он закончится? — Хотя я была готова к переезду, я не спешила прощаться с местом, которое было домом большую часть моей взрослой жизни.
— Мой договор аренды истекает в феврале.
— Значит, ты просто продлишь его?
Он покачал головой.
— Я думаю, что для нас будет разумнее всего найти жилье вместе. Место, которое будет только нашим. Не мое, не твое.
— Заткнись. — Когда он говорил такие глупые вещи — глупые, потому что они звучали романтично — моей первой реакцией было отвергнуть их. — Что не так с этим местом?
— Это место было моим. Ты всегда называешь его моим. Мне не нужно мое. Я хочу наше. Ты и я, Мира. Если мы собираемся сделать это, я хочу сделать это до конца.
— Но мы только что впервые окрестили эту стойку.
— Мы окрестим стойку и все остальные поверхности у нас дома.
Почему-то мысль о том, что мы переезжаем в одно и то же время, в новое место, сделала это более реальным. Это не было похоже на то, что я буду ночевать у него дома. Это будет реальное пространство, которое будет принадлежать нам.
— Когда заканчивается мой договор аренды?
— Первого января.
— Я бы не сказала, что это скоро. — По какой-то причине меня раздражало, что нам придется ждать так долго. Я была готова, ожидала, что придется ждать несколько месяцев. Но почти шесть месяцев казались мне наказанием.
— Мы потратим некоторое время на поиски. Я пришлю тебе объявления. Мне не нужно разрывать договор аренды, я выплачу его, если мы найдем что-нибудь до того, как он закончится. — Он обошел стойку и откинул мою голову назад, поддерживая ее руками. — Ты действительно готова?
— Да. — И хотя эта мысль вызвала резкий всплеск ужаса, в глубине души я знала, что готова.
ГЛАВА 27
Рождество 2005 года
— Это, наверное, худший день в году для переезда, — ворчала я, наклеивая скотч на коробки и относя их к двери.
— Это уместно, — ответил Шесть, не выказывая ни разочарования, ни злости. На самом деле, он выглядел таким же кайфовым, как воздушный змей. Не наркотический кайф. Но эмоциональный.
Я была в завязке уже целый год. И я наконец-то согласилась переехать к нему. Мы все еще ссорились, довольно часто, но Шесть был прав с самого начала; я боролась за него, за это. За нас. И в моей голове, казалось, все было в порядке.
Я измучила его, я знала. Мои эмоциональные взлеты и падения, все мои импульсивные решения влияли не только на меня, но и на него. Но он никогда ничего не говорил, всегда поддерживал меня на протяжении всего.
У Шесть были свои дела, он жил своей жизнью до меня. Жизнь, которой я старалась не завидовать, жизнь, которая ничего не знала обо мне.
Мы не говорили о его жизни, об обязательствах, которые у него были вне меня, вне нашего пузыря. Я знала, что у него есть работа, смешанная с личными делами, и старалась быть довольной, зная, что меня это не коснется. Однажды Шесть сказал мне, что люди, которым он нужен, зовут его Шесть, и я знала, что он нужен не только мне.
Шесть помогал Коре, пока она приспосабливалась к новой жизни. Из того немногого, что мне удалось выведать у него, я поняла, что она все еще подросток.
Глупо было испытывать к ней ревность — в конце концов, она была сиротой, девочкой, за которую Шесть чувствовал ответственность. Он никогда не заставлял меня чувствовать себя хуже, даже когда я давила на него.
Я отнесла последнюю коробку из его грузовика в дом, который он приобрел для нас.
Приобрел. Он действительно владел им. Когда я поняла, что объявления, которые он мне показывал, были не арендой, а покупкой, я засомневалась. Я не соглашалась на это. Но Шесть и его глупые романтические комментарии убедили меня согласиться.
— Я хочу дать тебе место, которое никто не сможет отнять. Если мы будем арендовать, всегда есть шанс, что они решат продать. Кроме того, у меня есть деньги от продажи дома в Мичигане. Я должен вложить их с умом.
Мне не нравилось, что он меня очаровал. Но, в конце концов, я согласилась, и следующее, что я помнила, Шесть бросил мне связку блестящих ключей.
— Я сделал ключи. Вот ключи от передней и задней двери.
Так я оказалась в столовой нового дома, который он купил для нас. Когда я сидела и думала об этом, то была ошеломлена, поэтому старалась не делать этого слишком часто.
На стойке стояла бутылка, охлаждающаяся в ведре, и я уставилась на нее, пока он не подошел сзади и не обхватил меня за талию твердой рукой.
— Это газированный сок, — объяснил он. — Это наше шестое Рождество вместе, — продолжил он, когда я просто уставилась на бутылку. — Я хотел отпраздновать его соответствующим образом. — Он открутил крышку с бутылки и налил напиток в два бокала. — Выпей со мной.