Они сидѣли за кофе и разговаривали, какъ вдругъ на берегу послышался шумъ толпы.
Изъ окна имъ было видно, что люди собрались около пристани у дамбы. Они то стояли неподвижно, закрывая глаза рукой отъ солнца, то какъ будто порывались куда-то бѣжать, не будучи въ состояніи устоять на мѣстѣ отъ волненія.
— Ахъ, это чудо, — вскрикнула дѣвушка и поспѣшила къ берегу. Мать и женихъ пошли за ней.
Взобравшись на гору, женщины остановились, точно пришибленные страхомъ: на фонѣ ярко освѣщеннаго утренняго неба всходила огромная мертвенно блѣдная луна, озаряя плывшее по волнамъ кладбище съ черными кипарисами.
Инспекторъ не расчитывалъ на такое впечатлѣніе и самъ не сразу понялъ, въ чемъ дѣло. Онъ стоялъ блѣдный, какъ полотно, отъ волненія, которое охватываетъ всегда при видѣ какого-нибудь ужаснаго неожиданнаго явленія обыкновенно всегда закономѣрной природы.
Онъ прошелъ мимо дамъ, которыя стояли, какъ окаменѣлыя, и не могли двинуться съ мѣста, и спустился на берегъ, гдѣ толпились люди. Онъ тотчасъ нашелъ разрѣшеніе загадки.
Устроенный имъ мраморный дворецъ помимо его желанія оказался въ рамѣ круглаго вырѣза скалы и вершины сосны. Отъ этого известняковая стѣна казалась круглой и напоминала лунный дискъ. Къ тому же окна были еще весьма слабо очерчены.
Люди были предупреждены, что чудо появится точно въ назначенный часъ, какъ это обѣщалъ инспекторъ. Теперь они съ суевѣрнымъ страхомъ смотрѣли на восходящую луну, и мужчины, вопреки обыкновенію сняли шапки.
— Ну, что вы скажете насчетъ моего марева? — спросилъ онъ, шутя.
Никто не отвѣтилъ. Самый храбрый изъ всѣхъ, старшій лоцманъ, указалъ на сѣверо-востокъ, гдѣ всходила блѣдная, настоящая луна въ первой четверти.
Чудо было поражающее, и впечатлѣніе, произведенное появленіемъ сразу двухъ лунъ, было слишкомъ сильно, чтобы объясненіемъ можно было его сгладить. Когда инспекторъ попробовалъ объяснить, въ чемъ дѣло, его сначала никто не слушалъ: люди стояли, словно ошалѣвъ, какъ будто наслаждаясь ужасомъ передъ непонятнымъ. Поэтому Боргъ оставилъ всякую попытку поколебать вѣру въ чудо. Онъ хотѣлъ имъ показать, что ни онъ, ни природа не могутъ нарушить законы, а между тѣмъ этотъ случай сдѣлалъ его чародѣемъ.
Обернувшись, онъ увидѣлъ, что его невѣста стоитъ какъ очарованная, и что мать ее удерживаетъ. Когда онъ подошелъ, она вырвалась изъ рукъ матери, упала на колѣни и закричала съ полубезумными жестами, какъ будто на какомъ-нибудь спиритическомъ сеансѣ:
— Великій духъ, мы боимся тебя. Освободи насъ отъ страха, чтобы мы могли тебя полюбить.
Дѣло начинало принимать серьезный оборотъ, и Боргъ призвалъ на помощь все свое искусство, чтобы объяснить это ничтожное чудо, но все было напрасно. Экстатическое наслажденіе, полное оцѣпенѣніе отъ страха, а больше всего суевѣріе, не желающее признать обмана чувствъ, такъ овладѣли дѣвушкой, что никакія объясненія и увѣренія не могли помочь.
Мать въ своемъ непоколебимомъ спокойствіи, казалось, не понимала, въ чемъ дѣло: встревоженная страннымъ поведеніемъ дочери, она не обращала вниманія на явленіе природы.
Крики и жесты Маріи обратили вниманіе стоявшей на берегу толпы. Когда люди увидѣли молодую женщину, склонившуюся передъ одѣтымъ въ бѣлое человѣкомъ съ глубокими черными глазами и непокрытой головой, они тотчасъ вспомнили разсказы библейской исторіи о юношѣ, творившемъ чудеса. Они столпились въ кучу и стали шептаться между собою. По совѣту старшаго лоцмана, одна изъ женщинъ побѣжала въ ближайшую хижину и вынесла трехлѣтняго ребенка съ открытой гноящейся раной на щекѣ.
Кто можетъ вызывать марево, тотъ, конечно долженъ имѣть чудесный даръ исцѣлять болѣзни Роль, навязанная Боргу, начала тяготить его выше мѣры. Когда онъ увидѣлъ, что рыбаки, лоцманы и таможенные побросали свою работу, плотники и каменщики оставили постройку, чтобы внимать его словамъ, какъ пророчеству, имѣющему чудесную силу, ему стало страшно передъ той стихійной силой, которую онъ вызвалъ, и съ которой не умѣлъ справиться. Однако, наступилъ такой моментъ, когда надо было объясниться ясно и опредѣленно.
— Добрые люди, — началъ онъ. Потомъ снова остановился въ легкомъ смущеніи, не зная съ чего начать, какими словами говорить, такъ какъ каждое выраженіе требовало объясненія, предполагавшаго запасъ свѣдѣній, которыхъ, въ дѣйствительности, ни у кого не было. Въ эту минуту, когда ему стало такъ ясно, какая пропасть лежитъ между нимъ и этими людьми, онъ вдругъ услышалъ шумъ шаговъ, обернулся и увидѣлъ человѣка, по наружности напоминавшаго отставного моряка среднихъ лѣтъ.