Инспекторъ Боргъ не былъ почитателемъ природы, какъ и индусъ не можетъ быть названъ почитателемъ своего пупа; наоборотъ, онъ считалъ себя существомъ сознательнымъ, стоящимъ на высшей ступени лѣстницы земныхъ созданій и до извѣстной степени относился пренебрежительно къ низшимъ формамъ жизни. Онъ прекрасно понималъ, что твореніе сознающаго духа глубже и осмысленнѣй произведеній безсознательной природы я, главное, выгоднѣе для человѣка, который создаетъ свои творенія, имѣя въ виду и красоту, и пользу для ихъ творца. Но сырой матеріалъ человѣку приходится брать изъ природы; хотя его машины могутъ доставить и воздухъ, и свѣтъ, онъ все же долженъ предпочесть вѣчныя, производимыя солнцемъ колебанія эфира и неисчерпаемые запасы кислорода. Боргъ любилъ природу, но видѣлъ въ ней только помощницу и подчиненную, обязанную ему служить. Его влекла къ себѣ задача обойти могучаго врага и заставить его отдать всѣ силы себѣ на служеніе.
Боргъ пролежалъ довольно долго, наслаждаясь покоемъ, сознаніемъ полнаго одиночества, свободы отъ всякаго вліянія и гнета, потомъ онъ всталъ и сталъ спускаться внизъ по дорогѣ къ дому.
Войдя въ полупустую комнату, гдѣ гулко отдавались его шаги, онъ почувствовалъ себя, какъ въ клѣткѣ. Бѣлые прямоугольники стѣнъ, замыкавшіе комнату, въ которой онъ долженъ былъ жить, говорили о работѣ человѣческихъ рукъ; но это была работа людей, стоявшихъ на низкой ступени развитія, — людей, имѣвшихъ дѣло съ простыми формами неорганической природы. Онъ какъ будто былъ заключенъ въ кристаллъ, гексаедръ или что-нибудь въ этомъ родѣ. Прямыя линіи, симметричныя плоскости внѣдрялись въ его мысль, дѣлили его душу на равныя части, сводили ея богатую жизнь къ простымъ неорганическимъ формамъ, первобытную пышную растительность вѣчно смѣняющихся впечатлѣній возвращали къ первымъ дѣтскимъ попыткамъ разобраться въ окружающей природѣ.
Боргъ позвалъ служанку, велѣлъ внести наверхъ свои вещи и тотчасъ принялся устраивать свою комнату. Онъ прежде всего повѣсилъ тяжелыя, темно-красныя персидскія занавѣси, желая нѣсколько измѣнить освѣщеніе въ комнатѣ, и этимъ дѣйствительно ему удалось придать комнатѣ болѣе мягкій тонъ. Затѣмъ онъ поднялъ обѣ доски обѣденнаго стола и этимъ заполнилъ пустоту широкаго пола. Рѣзко выдѣлявшіяся бѣлыя доски стола онъ прикрылъ клеенкой мягкаго зеленоватаго цвѣта, который гармонировалъ съ занавѣсями и успокаивающе дѣйствовалъ на нервы. У самой некрасивой стѣны онъ поставилъ этажерку съ книгами; отъ этого стѣна, раздѣленная на колонки, какъ транспарантъ, все-таки мало выиграла, и бѣлые промежутки еще больше били въ глаза рядомъ съ орѣховымъ деревомъ этажерки. Боргъ старался сначала разставить мебель хоть какъ-нибудь, чтобы уже потомъ перейти къ подробностямъ. Надъ кроватью онъ повѣсилъ спускающійся съ потолка пологъ, устроивъ такимъ образомъ маленькую комнату внутри большой. Постель теперь стояла какъ въ палаткѣ, отдѣльно отъ кабинета. Длинныя, бѣлыя половицы съ параллельными черными щелями, въ которыхъ грязь отъ сапоговъ, пыль отъ мебели, табачная зола и всякій мусоръ образовали благодарную почву для размноженія и развитія всякаго рода грибковъ-древоточцевъ — Боргъ покрылъ маленькими ковриками разныхъ цвѣтовъ и рисунковъ. На широкой, бѣлой поверхности пола они казались зелеными цвѣтущими островами.