В чатах и на совещаниях Джо говорил, что лично он оставил бы прибыль в биткойнах. (Это обычный настрой биткойнеров, известный как HODL, – название произошло от опечатки на форуме BitcoinTalk, когда подвыпивший пользователь просил людей придерживать биткойн, а не продавать – HOLD.) Но ни разу открытым текстом он не отказался продавать активы, только придумывал причины, чтобы отложить это до следующей встречи: для начала нужно провести анализ, понять, в какую фиатную валюту выгоднее перевести, и тому подобное. Гэвин подозревал: Джо знает, что Виталик всегда уходит от конфликтов, и потому предлагает разные варианты, чтобы потянуть время. Как считал Джефф, Джо все равно что играл с чужими деньгами. Ему раз за разом твердили: «Продавай хреновы биткойны». Но Джо все держался, надеясь, что стоимость вырастет, а она все падала. Позже он заявит, будто не знал, что Виталик, Гэвин и Джефф считали ответственным за конвертацию его. Также он будет отрицать, что знал об их желании продавать и раздражении из-за его помех, – он, дескать, считал, что они принимают решения коллективно.
С точки зрения Джо, Гэвин боролся за власть и направлял деньги в свое берлинское предприятие ETH Dev, созданное еще в апреле, – именно поэтому он так рвался продавать биткойны. Еще Джо полагал, что, раз деньги собрал швейцарский фонд, то сразу направлять бóльшую часть суммы в Германию неправильно. Он хотел переводить деньги траншами, проверяя, что разработка ведется согласно намеченному плану. Он просил программистов присылать отчеты о ходе работ каждые несколько недель. Гэвин в ответ поставил условие, чтобы отчеты выкладывались в блоге проекта. Он не хотел, чтобы Джо накапливал инсайдерскую информацию. Причина? Тот начинал собственное коммерческое предприятие в Бруклине, чтобы обслуживать децентрализованные приложения на Ethereum. Он назвал его Consensus Systems, или ConsenSys.
Наконец, уже после появления немецкого, голландского и британского предприятий, Джо начал продавать биткойны через LocalBitcoins – своего рода криптовалютную доску объявлений – и через Bitcoin Suisse, периодически передавая фиатную валюту девелоперам. Гэвин и Джефф приступили к поиску разработчиков в свои команды. В сентябре Гэвин арендовал половину стола в коворкинге Rainmaking Loft Berlin, но с новыми людьми занял уже два стола целиком. Один из них – Кристоф Йенч, физик-аспирант, убежденный мормон с кустистыми бровями родом из консервативного региона Германии. Он активно жестикулировал, а когда улыбался, у глаз появлялись добрые морщинки – то есть часто. Будучи старшим тестировщиком, он написал тесты для трех клиентов – на С++ от Гэва, на Go от Джеффа и на Python от Виталика, чтобы найти баги и убедиться, что клиент не начнет отдельный блокчейн вместо синхронизации с главным. Эти эксперименты сродни проверке, может ли документ (то есть в данном случае – эфир) читаться и редактироваться в Microsoft Word, Google Docs и Apple Pages и выглядеть одинаково всегда и для всех пользователей, кто бы ни вносил изменения. Еще он внимательно прочитал «желтую книгу» – техническую версию белой книги Виталика, чтобы проследить, что алгоритмы клиентов ей следуют. По сути, его работа состояла в попытках прервать цепочку. Он согласился фрилансить в Ethereum, планируя на шесть-восемь недель отвлечься от своей диссертации. Двое других сотрудников сосредоточились на Solidity – языке, придуманным Гэвом для создания смарт-контрактов: Кристиан Райтвисснер – тихий замкнутый немец в очках, PhD по многокритериальной оптимизации, алгоритмам и теории сложности, и Лефтерис Карапецас – немецкий разработчик с любовью к самоиронии и с темными кудрями, отучившийся в Токийском университете и с недавних пор работавший в Oracle в Берлине.
Команда Джеффа, писавшая клиент на Go, работала удаленно и состояла из таких программистов, как проживающий в Берлине тощий, разговорчивый, улыбчивый и энергичный Феликс Ланж, который, работая в том же коворкинге, что и ETH Dev, решил, что Ethereum намного круче его собственного неудачного стартапа. Несмотря на то что он жил в Берлине, Феликс попал в команду Джеффа, потому что кодил на Go. Еще был Петер Силадьи – непритязательный кудрявый венгерский румын с щербинкой между передними зубами, недавно закончивший диссертацию по распределенным и децентрализованным вычислениям и обожавший язык Go.
Гэвин вложил в берлинский офис немало сил. В отличие от Джеффа, который просто снял офис, купил мебель и назвал все это дело амстердамским филиалом Ethereum, Гэв нашел заброшенное помещение, обновил его по своему вкусу и нанял дизайнера, который установил заказное освещение и лампочки Эдисона, свисающие с потолка на черных проводах, будто это какой-то ресторан или магазин скандинавской мебели. После чего еще натащил туда всякого секонд-хенда с eBay. В берлинской точке имелись вертушка для диджеев, накидки для диванов, ряд охровых театральных кресел (с одного из передних рядов), флуоресцентное освещение в стиле Дэна Флавина. А еще низкий коричнево-золотой комод из 1960‑х в стиле мультсериала «Джетсоны» с граммофоном внутри, школьные шкафчики цвета хаки, которые смотрелись круче, чем в школьном коридоре, довоенные карты «Europa» и «Mittel Europa»[9], а также минималистичные настенные часы только с одной цифрой – 12, звонившие каждый час.