Шаркая по коридору, в приемную вошел Дмитрий Козлов. Румяный и напомаженный, с тремя папками подмышкой, он походил на закрывшего следствие колобка. Дождавшись кивка секретарши, он прошмыгнул в дверь. Я с волнением смотрел на часы, ожидая его возвращения. Ведь прямо сейчас за дверью они, возможно, решают мою судьбу. Секундная стрелка издевалась, медленно ползя по циферблату. Какие-то пять минут казались бесконечной пыткой. Глухой матерный бас продолжал долбить по нервным сплетениям. Мне даже послышался свист ногайки. Дверь распахнулась и Козлов выскочил оттуда с легкостью мотылька.
– Заходите. – Сказала секретарша. Мы вздрогнули и змейкою направились за дверь.
Внутри было холодно, как в настоящей пещере дракона. Когда мы вошли внутрь, колени у меня затряслись. Толи от волнения, а может от сквозняка, доносившегося из свистящего на стене кондиционера. Сама комната скорее походила на музей, нежели деловой кабинет. Обитое лакированным деревом пространство было обвешено сувенирами и трофеями. Торчащие из стен головы медведя и кабана смотрели друг на друга с противоположных сторон. В левом углу возвышался, обрамленный золотом, иконостас, правее висела сабля. Множество почетных грамот, шахматкой украшали одну из стен. На дубовом шкафу аккуратно соседствовали казацкая папаха и огромная бутылка с изображенным на этикетке белым крылатым конем.
Хозяин кабинета сидел в самом центре за огромным столом, заваленным горою бумаг. Уставившись в монитор, он громко хлопал по клавиатуре, не обращая на нас внимания. Сжатые до предела губы, подобно плотине, сдерживали поток нескрываемого в глазах гнева.
Мы, прижавшись задницами к стенке, скромно стояли возле двери, не решаясь его отвлечь. Пусть занимается своими делами. Они наверняка важнее. А мы подождем когда буря стихнет. Но буря не стихала. Он продолжал бомбить клавиатуру. По огромному пухлому лицу струями стекал пот, зрачки скакали, не выходя за периметр монитора.
Звонкое, русское слово БЛЯДЬ с грохотом выскочило из его рта и заставило нас содрогнуться. Компьютерная мышь, оторванная от системного блока, с треском разбилась о стену. И лишь тогда он глубоко выдохнул и посмотрел в нашу сторону.
Спичкой закурив сигарету, он встал из-за стола и направился в нашу сторону. Шаг за шагом, как огромный медведь он подбирался к своим жертвам, которые продолжали неподвижно стоять у стены. Скорчив недовольную рожу, он с недоверием посмотрел на меня, заставив почувствовать себя школьником, вытаскивающим на экзамене не знакомый билет. Было очень неприятно держать подозрительный тяжелый взгляд. «Неужели, я ему не нравлюсь?!» – поймал я себя на совершенно рабской мысли, но не стал ничего спрашивать, предоставив ему сделать первый ход.
– Я не работаю с агентами. – Сказал он, выпустив облако дыма.
– В смысле? – Переспросил я, совершенно не понимая его бреда.
– У меня кредо, я не веду переговоры с агентами. Всех договоренностей мы достигаем в прямом общении с игроками тед-а-тед, без каких-либо посредников. Сечешь?
– Так я игрок, а не агент.
Он отступил и взял со стола папку. Вынырнув из нее, он удивленно посмотрел на меня.
– И правда! Даже характеристики хорошие. А какой опыт. Но…
Не успел я расслабиться, как снова пришлось напрягаться. Ведь было совершенно не понятно, что на этот раз взбрело в его одиозную голову? Он испытывал меня взглядом, интенсивно выпуская из ноздрей дым, как какой-нибудь сказочный Змей Горыныч.
– У нас в команде ставка на молодежь. – сказал он. – А ты явно к ней не относишься. У тебя волосы уже все седые. Пенсионеры нам не нужны.
Я стоял как вкопанный, не рискуя пошевелиться, но бушующая внутри буря в далеко не самой лицеприятной форме прикидывала эпитеты на случай возвращения домой. Да катись оно все к черту! Хорошо, хоть пять минут позора подходят к концу.
Президент клуба продолжал копаться в папках, делая последние размышления. Угасающая нить надежды щекотала и подразнивала меня. А вдруг все-таки повезет? Но не повезло!
– Я выбираю негра. Они сейчас в тренде. – Сказал он, собираясь пожать руку статному африканцу.
Телефонный звонок отвлек его от процессии и вернул к столу. Буркнув в трубку, президент клуба вновь погрузился в компьютер. Он неистово долбил пальцами по клавиатуре, снова позабыв о нас.
Африканец ничего не понимал по-русски и совершенно запутался. Единственное знакомое ему слово «негр» звучало весьма обидно, однако эмоция, с которой это было сказано, выглядела вполне дружелюбной. Он растерянно смотрел на нас, не решаясь двинуться с места. Мы продолжали стоять у двери, как три истукана. Никто не хотел отвлекать господина, ведь в эту секунду от его воли зависели наши судьбы.