Дед Талаш, Мартын Рыль и Тимох Будик переглянулись. Глаза их лукаво заискрились.
— Савка остался Савкой, — смеялись они потом.
А Савка, возвращаясь из леса, держал голову выше обычного, чувствуя, что он сделал большой шаг к тому, чтобы «стать человеком».
Как-то в сумерках возвращалась Авгиня из леса. За плечами у нее был довольно большой мешок первой травы. У матери Авгини, в хате которой она жила теперь с детьми, была телушка. Для нее и несла Авгиня траву. Шла она краем дороги, чтобы не попасться на глаза людям и особенно легионерам: от них можно было всего ожидать, и Авгиня их боялась.
Шла Авгиня, а вместе с ней шли и ее думки… С того времени, как оставила дом своего мужа, она не виделась с Василем. Хотя у матери ей жилось нелегко, возвращаться к Василю она и не помышляла. Да и как ей, изгнанной из дома с таким позором, возвращаться назад, кланяться мужу, ронять перед ним свое женское достоинство? Разве он не нашел бы дороги к ней, если бы она была ему нужна? Авгиня надеялась, что Василь придет если не за ней, так за сынами. С одной стороны, она не хотела ни возвращаться к Василю, ни отдавать ему младших детей, с другой стороны — ей было досадно, что Василь не показывается и не просит ее вернуться. Понятно, она и не вернулась бы. Наговорила бы ему кучу уничтожающих слов, постаралась бы оскорбить и унизить его еще хуже, чем оскорбил и унизил он ее… Украдкой, когда Василь отлучался из дома, она забегала к деду Куприяну, чтоб разжиться чем-нибудь из харчей. Разве не должен был Василь помочь ей кормить детей? Но он строго-настрого приказал своему старому отцу не давать ей ничего. Дед Куприян видел, что помирить Василя и Авгиню трудно, и уже не делал никаких попыток к этому. Кто теперь послушает старика? Дед только покачивал головой и не вмешивался больше в их дела, но тайком и он пересылал иногда кое-что для своих внучат.
Василь же ожидал, что Авгиня, прижатая нуждой, затоскует по своему куску хлеба и сама придет к нему на поклон, будет унижаться перед ним. С того момента, когда он заподозрил Авгиню в том, что это она предупредила старую Талашиху и рассказала ей о его тайном сговоре с Савкой Мильгуном, Василь рассвирепел и с нетерпением ждал ее возвращения — не для того, чтобы начать снова жить вместе, а для того, чтобы поговорить с ней как следует, а потом прогнать ее раз и навсегда. Войт уже подыскивал себе другую жену. Он еще не старый. Стоит только мигнуть — любая за него пойдет. Его положение как войта и сторонника польской оккупации укреплялось с каждым днем: белополяки наступали, а Красная Армия отходила назад. К этому времени белополяки заняли уже Мозырь и Речицу. Правое крыло их армии быстро продвигалось по Украине и угрожало Киеву. Партизанское движение, казалось, пошло на убыль. Сюда, на Полесье, белополяки подогнали новые части. Заклятые его, Василя, враги — Талаш и Мартын Рыль, — вероятно, ушли вместе с красными и сюда вряд ли вернутся, а если и вернутся, то Василю теперь они не так и страшны… Вот какие мысли бродили в голове войта.
…Красный диск солнца врезался уже в вершины леса, и его закатные лучи с грустной, прощальной лаской скользили в глубине неба, оставляя там розовые дорожки, скользили по земле, на которую еще не надвинулась тень от леса, по крышам строений, по вершинам кудрявых деревьев и по застывшим в вечерней тишине деревенским ветрякам. От болота тянуло прохладой и сыростью, и где-то далеко-далеко вздыхала земля и вздрагивали болота от глухих пушечных залпов. Этот грохот орудий напоминал Авгине о войне, и она ощущала неясную тревогу перед неизвестным будущим. Отступление Красной Армии было для нее крушением каких-то надежд и напоминанием о том, что и ее личное положение теперь ухудшается. Но дороги назад отрезаны, и она должна смотреть в лицо будущему открытыми глазами.
Авгиня остановилась. Сквозь ветви деревьев просвечивали поля вепровских крестьян, да и сами Вепры уже отчетливо выступали из легких вечерних сумерек. Авгиня хотела продолжать путь, как вдруг шорох ветвей и легкий хруст гнилого валежника под чьими-то шагами в густом кустарнике заставили ее обернуться в ту сторону. Она повернула голову, и дрожь пробрала ее: из лесного сумрака выступил высокий темный силуэт человека. Авгиня остановилась, она хотела уже броситься бежать… скорее к полю, оно совсем близко: там не так страшно — деревня рядом!
— Авгиня? — окликнул дружелюбный низкий, тихий голос.
Что-то близкое, давно знакомое послышалось ей в этом голосе. Она опустила на землю мешок и пытливыми, еще не потерявшими своего очарования глазами глянула на высокого человека и узнала его.