После этого мероприятия подруги ополоснулись и сами. И прилегли отдохнуть. У них было еще два часа до назначенного Крисом сбора. И они намеревались использовать это время с толком. Однако заснуть им, как они ни старались, так и не удалось. Девушки только даром проворочались в кроватях, не понимая, в чем тут дело. Кровати были удобными. Воздух, дующий из кондиционеров, прохладным. Сами они сильно устали. Так в чем же дело? Почему сон упрямо не шел к ним?
– Кажется, я знаю, в чем причина.
– И в чем?
– Эти стены… окна… не знаю, как их назвать. Они прозрачные. Мы не можем отгородиться от мира. Мы все время словно бы на ладони у всех соседей. Мне кажется, что они нас видят.
– Точно.
И хотя Лимпо клятвенно заверил подруг, что снаружи ни одну из них не увидит никто из соседей, но спать, когда все вокруг занимаются своими делами, развлекаются, бегают и резвятся, не было никакой возможности. Еще хуже обстояло дело с унитазом. Нет, он не был прозрачным, только квадратным. Но сидеть на квадратной тумбе, когда вокруг тебя стеклянные стены – это удовольствие было тоже не для подруг. Кира попыталась, но у нее так ничего и не получилось.
– Не могу я писать при всеобщем обозрении, – с этими словами она вышла из туалета. – Не говоря уж о том, чтобы сходить по-большому. Наверное, мы с тобой страшно отсталые, да?
– Мы-то с тобой нормальные. А вот этот Крис… Тебе не кажется, что он все-таки очень странный?
– Настроение у него меняется довольно часто. Но возможно, он просто так реагирует на приезд невесты? Потом все успо…
Договорить Леся не успела. Внезапно внизу раздался громкий женский вопль. Подруги обменялись дикими взглядами:
– Верунчик!
– Свалилась!
– Сломала себе вторую ногу.
– Руку!
– Шею!
– Голову!
Но, выскочив из спальни, подруги наткнулись на вполне живую и здоровую Лесину родственницу. Верунчик была в гипсе, но выглядела как обычно. Да и крик шел откуда-то снизу. Излишне говорить, что пол в коридоре тоже был прозрачным. И все три девушки хорошо видели, что происходит внизу.
А там разворачивалась удивительная сцена. Молодая негритянка, повиснув на Лимпо, била его маленькими кулачками по широкой груди и громко кричала. Что именно она кричала, подруги разобрать не могли. Язык был им незнаком. Однако негритянка несколько раз повторила одно и то же имя.
– Она что-то говорит про Криса.
– Неужели это его любовница?
– Не может быть! Крис ни за что не стал бы встречаться с черной женщиной.
Подруги уже поняли, что жизнь в Южной Африке до сих пор очень четко делилась на белое и черное. И мужчины из влиятельных белых семей Кейптауна да и других городов ЮАР не стали бы встречаться с черными женщинами. Это было недопустимо, невозможно, неправильно. Это было неписаным законом, за нарушение которого можно оказаться изгнанным из своего клана.
– Но она что-то хочет от Лимпо.
– Хочет поговорить с Крисом.
– А Лимпо ее не пускает.
Лимпо казался очень разгневанным и одновременно смущенным. Он пытался вытащить девушку прочь из дома, пытался зажать ей рот рукой. Но девушка вырывалась из него рук, кусалась, брыкалась. И наконец ей это удалось. Одним прыжком красотка преодолела половину расстояния до прозрачной лестницы. И через мгновение взлетела наверх, ничуть не смущаясь того, что ступеней у нее под ногами совсем не видно.
– Ох, ни фига себе!
Старый Лимпо не поспевал за молодой захватчицей. А негритянка уже неслась наверх, пронзительно визжа:
– Крис!.. Крис!..
При этом каждый раз она добавляла несколько слов, смысла которых подруги не понимали. Но вряд ли это было что-то ласковое. Выражение лица негритянки не позволяло им так думать. Однако, оказавшись на втором этаже, негритянка увидела трех застывших посреди коридора подруг и тоже застыла. Вид у нее был очень растерянный. Она явно не ожидала наткнуться тут на посторонних.
– Крис? – повторила она без прежней угрозы в голосе, скорей просительно.
Все три девушки отрицательно помотали головами, надеясь, что этот жест окажется достаточно интернациональным, чтобы негритянка поняла. Ей лучше уйти и вернуться позднее. Но девушка так вовсе не думала. Она сделала шаг в направлении подруг и горячо заговорила. При этом она делала руками странные жесты, то ли угрожая, то ли оберегая подруг.
– Слушай, подруга, мы тебя не понимаем, – произнесла наконец Кира в большой досаде.
Негритянка замерла с открытым ртом.
– Инглиш? – затем произнесла она.
– Йес! – обрадовались подруги. – Говоришь по-английски?
Но если даже девушка и знала язык Шекспира, воспользоваться своими знаниями она не успела. Ее настиг Лимпо, выскочивший из лифта, словно старый и страшный черт из табакерки. Негритянка завизжала, но на сей раз Лимпо был настроен решительно. И все же кое-что негритянке удалось сказать.