— Во-первых, мы планировали отпустить один из транспортов. Кто ж знал, что в спасательной операции будут участвовать чуть ли не все лоханки? Вот и нахватались этих самых рентген. Они в любом случае не могли выжить — пусть и не знали об этом. Опять же, ведомство товарища Берии слегка ошиблось в оценке понимания американцами природы цепной реакции. Точнее, понимания последствий. «Пшик» же у них уже был, и даже не один… Могли бы и знать о радиационной опасности, — Сталин пожал плечами. — Но это с одной стороны. А с другой — в ситуации есть множество плюсов политического, так сказать, характера. — И, видя некоторое недоумение на лице Ледникова, вождь дал понять Молотову, что тот может пояснить.
— Для начала, Голландия теперь американцев никогда не простит. А вместе с нею — и вся остальная Европа. Если обычные бомбежки годичной давности забыть еще можно, то такое преступление в памяти останется на более чем приличный срок. И помощь Советского Союза на этом фоне выглядят еще благороднее. Это раз.
Министр иностранных дел улыбнулся, видя, как кивает маршал.
— И два: теперь мы можем делать с американцами все, что захотим, и нам никто и слова не скажет. Это не значит, что мы собираемся загнать Америку в каменный век, — поспешил успокоить вскинувшегося при этих словах пожилого полководца Молотов. — Тут дело в другом — в том, что мы имеем на это право. И они это прекрасно осознают. Как в Белом доме, так и на улицах.
Населению обрыдла эта война, а теперь сюда прибавился еще и страх. В таких условиях американцы не будут способны сопротивляться и пойдут на соглашение на наших условиях.
— Настоящих кардиналов они нам все равно не выдадут.
— Ну почему же? — в разговор вступил и Берия, молча до этого сидевший в углу и даже не попытавшийся объясниться, когда Сталин упрекнул его ведомство в недоработке. — Как минимум троих мы уже знаем. Еще несколько лет — и найдем остальных. Тем более что в условиях «мира», — при этих словах министр усмехнулся, — действовать нашим людям будет гораздо проще. Да и бежать «кардиналам», как вы выразились, некуда. Разве что на какие-нибудь острова, с полным разрывом контактов с остальным миром…
— Где они будут уже не опасны, — закончил мысль Рокоссовский.
Ледников, глядя на сплоченность единомышленников «железного Иосифа», вдруг подумал, что именно такими он видел их оттуда, из будущего. Людей, вместе работающих над задачами мирового масштаба и успешно их решающими. Поддерживающими друг друга… И вместе добивающимися успеха.
— Я знаю, что вы к американцам относитесь очень плохо, товарищ Ледников. И знаю, что причин для этого у вас хватает. Но признайте — для них все уже кончено. Стратегически шансов у них нет никаких. А после подписания договора им останется всего несколько лет до момента, когда признать нашу правоту придется даже самым злостным антикоммунистам.
— И яблоко само упадет нам в руки, — как-то горько сказал Ледников.
— Можно и так сказать, — согласился Сталин. — Но я предпочитаю формулировку «воссоединение американского народа с братской семьей наций Земли». Нам еще многое предстоит сделать. В космос вот полететь, — и в этот момент Ледников вдруг осознал, почему вождь так спокоен.
Они победили. Не СССР и не ЕС, нет. Люди. Человечество. Они выиграли еще один шанс у Вселенной — шанс на рывок с планеты туда, в темноту неизведанного, к звездам. Туда, где можно будет обеспечить бессмертие людской расы.
И пусть впереди еще много проблем и препятствий — самая великая идея получила еще одну попытку на свое осуществление.
«Нас ждет Стар Трек, ха? — пришедшая в голову маршала мысль заставила его улыбнуться. — Как там было? „Туда, где еще не ступала нога человека“, верно?»
— Настроение поднялось, товарищ Ледников? — поинтересовался Сталин причиной улыбки.
— Да вот, вспомнился «Звездный путь», товарищ Сталин.
— Хороший фильм, — закивал вождь, так и не привыкший называть сериалы сериалами. — Скоро покажем молодежи. Года через три-четыре после победы. Как спутник запустим.
Победа уже рядом — осталось ее только взять.
И дети снова будут хотеть стать космонавтами…
— Я говорил! Я предупреждал! — лысый коротышка сорвался на визг. — Нашей последней козырной картой была бомба — и она оказалась битой! Нельзя было без оглядки лезть в берлогу к медведю! Надо было лучше подготовиться, собрать информацию.