Некоторые элементы населения столицы дошли до того, что организовали на бульварах сборища реакционного характера. В то же время буржуазные газеты («Journal des Debats», «Constitutionnel», «Moniteur universel», «Figaro», «Gaulois», «Vente», «Paris-Journal», «Presse», «France», «Liberte», «Pays», «National», «L'Univers», «Temps», «Cioche», «Patrie», «Bien public», «L'Union», «L'Avenir liberal», «Journal des villes et des campagnes», «Charivari», «Monde», «France nouvelle», «Gazette de France», «Petit Moniteur», «Petit National», «L'Electeur libre», «Petite Presse») заявили протест против выборов 22 марта и советовали избирателям не принимать в них участия.
В середине дня около сотни манифестантов собрались на площади Биржи и направились к Вандомской площади с криками: «Да здравствует Собрание!», «Долой Комитет!» Но это была лишь своего рода генеральная репетиция. Манифестанты условились встретиться на другой день, 22 марта.
Цель манифестантов состояла в том, чтобы создать в Париже обстановку гражданской войны и облегчить тем самым действия версальцев против Центрального комитета. Чтобы подготовить эту манифестацию, был заключен союз бонапартистских элементов с реакционерами, примкнувшими, по крайней мере на время, к республиканцам.
Манифестация 22 марта, как и манифестация, происходившая накануне, направилась к Вандомской площади, где помещался штаб национальной гвардии. Среди участников этой манифестации был адмирал Сессе, которого Тьер назначил командующим национальной гвардии департамента Сена, но в действительности это был командир без армии. Начальник штаба национальной гвардии, член Центрального комитета Бержоре, учитывая приготовления реакционеров, принял меры обороны.
После того как из рядов манифестантов раздался пистолетный выстрел, национальная гвардия разогнала их. Было убито несколько манифестантов, а также национальных гвардейцев. Среди раненых был Анри де Пен, главный редактор газеты «Paris-Journal», и банкир Отто Оттингер, что ясно говорило о классовой принадлежности этих манифестантов.
Долгом Центрального комитета было помешать реакции спровоцировать беспорядки в Париже, и этот свой долг он выполнил с твердостью, какой требовали обстоятельства.
Провал выступления на Вандомской площади был неприятен для Тьера, которому крайне нужен был предлог, чтобы кричать повсюду о восстаниях в Париже против инсургентов 18 марта. Он хотел этого особенно потому, что парижская революция вызвала сочувственные отклики в ряде городов Франции.
Тем временем депутаты Парижа продолжали свои происки. Народные представители от департамента Сена (Луи Блан, Эдгар Кинэ, А. Пейра, В. Шёльше, Эдмон Адан, Флоке, Мартен Бернар, Эдуар Локруа, Ланглуа, Фарси, Анри Бриссон, Греппо, Мильер, Клемансо, Тирар, Толен) опубликовали заявление, датированное 22 марта, в котором утверждали, что добились «официального признания прав Парижа, который в кратчайший срок будет призван избрать свой муниципальный совет».
Со своей стороны мэры парижских округов, собравшись в ночь на 23 марта в мэрии XI округа, назначили адмирала Сессе (что уже ранее сделал Тьер) главнокомандующим национальной гвардии Парижа, а также назначили [начальником штаба национальной гвардии] Ланглуа, который отказался признать власть Центрального комитета. Кроме того, полковник Шёльше был назначен командующим артиллерией национальной гвардии.
Таким образом, парижские мэры и их помощники хотели противопоставить свою власть, власть делегатов версальского правительства, власти Центрального комитета. Собрание мэров и помощников мэров заявляло, что оно действует «именем народа, избравшего их, и намерено заставить уважать принцип народного волеизъявления».
Тем временем 449 голосами против 79 версальское Собрание приняло предложение Ла Роштюлона об организации батальонов для похода на Париж и отложило на более поздний срок обсуждение законопроекта, касающегося муниципальных выборов в Париже.
Ввиду ситуации, сложившейся в результате происков мэров и их помощников, Центральный комитет решил перенести выборы с 22 на 26 марта. В прокламации к парижскому народу Комитет заявлял:
«Права города столь же неотъемлемы, как и права нации. Город, подобно нации, должен иметь свое собрание; безразлично, как оно будет называться – муниципальным или коммунальным собранием или просто коммуной.
Еще недавно такое собрание могло бы придать силы и обеспечить успех делу национальной обороны, теперь же оно может придать силы и обеспечить спасение Республики».
В заключение Центральный комитет призывал народ принять участие в голосовании 26 марта.
Центральный комитет 20 округов Парижа также опубликовал воззвание, которое заканчивалось такими словами:
«К урнам, граждане, к урнам, чтобы ружье тотчас же сменили орудия труда, чтобы каждому человеку был обеспечен труд, порядок и свобода».
Последующие события показали, что ружье по-прежнему должно было играть важнейшую роль в жизни парижан.
Силы парижской реакции снова поднимали голову, несмотря на явный провал манифестации на Вандомской площади. Умеренные роты национальной гвардии заняли мэрию VI округа и выгнали федератов с вокзала Сен-Лазар.
В этих условиях Центральный комитет в своей прокламации, опубликованной 24 марта, вскрыл сущность происходящего. В ней говорилось:
«Ваши мэры и ваши депутаты, нарушив обязательства, принятые ими, когда они были кандидатами, сделали все возможное, чтобы воспрепятствовать выборам, которые мы хотим провести как можно скорее.
Подстрекаемая ими реакция объявляет нам войну.
Мы должны принять бой и сломить сопротивление, чтобы вы могли приступить к выборам спокойно, в сознании своей силы и своей воли».
Приняв меры, которых требовали обстоятельства, Центральный комитет приказал снова занять мэрию VI округа, сместил мэров и помощников мэров X, XI, XII и XVIII округов, заменив их назначенными им делегатами, принял постановление о включении всех солдат, находящихся в Париже, в состав национальной гвардии, объявил, что каждый вор, пойманный на месте преступления, будет расстрелян.
Центральный комитет принял делегации от Лиона, Бордо, Марселя и Руана, прибывшие, чтобы выяснить характер парижской революции и обсудить вопрос о подготовке аналогичных движений в провинции.
Центральный комитет освободил Люлье от обязанностей командующего национальной гвардии и постановил арестовать его. Руководство вооруженными силами Парижа было вручено делегатам Брюнелю, Эду и Дювалю, которым было присвоено звание генералов. Таким образом, решено было ждать прибытия Гарибальди, которому еще раньше было предложено главное командование (но он не принял этого назначения).
Переговоры и споры между делегатами Центрального комитета и мэрами и их помощниками продолжались, но руководители революции 18 марта решили вести эти переговоры «с позиций силы»; поэтому вечером 24 марта Центральный комитет решил перейти на следующий день в наступление. Так были заняты мэрии I и XI округов.
В конце концов между мэрами, помощниками мэров и депутатами департамента Сена, с одной стороны, и делегатами Центрального комитета Арнольдом и Ранвье, с другой стороны, было подписано соглашение. Под этим соглашением, призывавшим население на выборы, стояли подписи только шести депутатов: Локруа, Флоке, Толена, Клемансо, Греппо и В. Шёльше. Впоследствии, желая оправдаться, этот последний утверждал, что «речь шла о том, чтобы выиграть время» и организовать сопротивление.
Центральный комитет опубликовал предвыборную прокламацию, в которой, между прочим, говорилось:
«Наша миссия окончена; вскоре мы уступим свое место в Ратуше вашим новым избранникам, вашим законным уполномоченным.
Граждане!
Не забывайте о том, что лучше всего вам будут служить те, кого вы изберете из своей среды, кто живет одной с вами жизнью, кто страдает от тех же зол. Не доверяйте честолюбцам и выскочкам,- как те, так и другие сообразуются только со своими выгодами и кончают обычно тем, что считают себя незаменимыми.
Не доверяйте также краснобаям, неспособным перейти от слов к делу; эти люди пожертвуют всем ради цветистой речи, красивой фразы или острого словца. Равным образом избегайте тех, кого слишком балует судьба, ибо редко когда состоятельный человек видит в трудящемся брата».