что истребление защитников Парижа версальскими убийцами крайне ожесточает массу гражданок и призывает их к мести;
что многие из них решили, в случае если неприятель ворвется в Париж, сражаться и победить или пасть, защищая наши общие права;
что серьезная организация этих революционных элементов в силу, способную оказать действенную и могучую поддержку Парижской Коммуне, невозможна без помощи и содействия правительства Коммуны…»
И в заключение подписавшие это обращение просили Исполнительную комиссию:
«1. Приказать мэриям предоставить в распоряжение окружных комитетов и Центрального комитета, учрежденных гражданками для организации обороны Парижа, залы в мэриях округов.
Выделить с той же целью обширное помещение, где гражданки могли бы устраивать свои публичные собрания.
Печатать за счет Коммуны циркуляры, афиши и извещения, которые названные комитеты сочтут необходимым распространять».
Обращение подписали Аделаида Валантэн – работница, Ноэми Коллейль – работница, Марсан – работница, Софи Грэ – работница, Жозефина Пратт – работница, Селин Дельвенкье -работница, Эме Дельвенкье – работница и Елизавета Дмитриева [120].
В тот же день Коммуна создала следственную комиссию под председательством Буи, «чтобы установить степень ответственности, лежащей на каждом из тех, кто принимал участие в деятельности правительства 4 сентября».
15 апреля
Военное положение все более и более осложнялось. Генерал Эд в отчете, посланном в 7 часов утра, писал:
«Ночь была ужасна. Бои не прекращались с десяти часов вечера. Наиболее сильную атаку выдержал форт Ванв. Роялисты понесли огромные потери.
Они отброшены по всей линии. Эта победа должна быть запечатлена на знамени Коммуны. Наши федераты – герои; они дрались как львы. Я прошу отметить их всех в приказе».
Начальник штаба полковник Лa Сесилиа в своем рапорте из Монружа сообщал:
«Бур-ла-Рен, Со и Круа-де-Берни – таковы пункты, где сконцентрированы в настоящий момент значительные силы версальской армии.
Вчера вечером, в девять часов, неприятель предпринял атаку по всей линии, но главные усилия были направлены на Ванв; ожесточенная перестрелка и канонада не прекращались с обеих сторон вплоть до половины третьего утра. К этому времени версальцы отступили, но в четыре часа они снова появились, причем впереди ехали санитарные повозки. Решив, что они возвратились просто для того, чтобы подобрать своих убитых и раненых, наши национальные гвардейцы дали им приблизиться на расстояние двести метров.
Внезапно неприятель открыл сильный ружейный огонь, поддержанный яростной канонадой всех батарей, установленных в Шатильоне и Брэмборионе.
Придя в себя, наши славные национальные гвардейцы ответили мощным огнем на огонь неприятеля; в это дело включились орудия фортов и митральезы. Эти объединенные усилия не замедлили привести к поражению версальцев, которые в пять часов утра бежали по всей линии, оставив на поле боя большое количество трупов».
Сообщение Ледрю, коменданта форта Ванв, подтверждало эти факты.
Версальцы вновь показали, на какое двуличие они способны, спекулируя на благородных чувствах противника.
На заседании в Ратуше было заслушано письмо Ранвье к членам Коммуны о его уходе из Военной комиссии. Объявив свое заседание секретным, Коммуна заслушала донесение генерала Эда об упомянутых выше событиях.
После обсуждения Коммуна приняла в этот день постановление об открытии ворот Парижа, а также декрет о наложении секвестра на все движимое и недвижимое имущество, на всякого рода ценные бумаги, принадлежащие членам версальского Собрания, либо сообщникам империи, либо приспешникам правительства 4 сентября и правительства, возглавляемого Тьером [121].
Версальский «Journal Officiel» сообщал, что никаких важных военных событий не произошло; о вероломстве, в котором были повинны версальские войска, в газете, разумеется, умалчивалось. Зато она писала:
«Вчера агенты Коммуны явились в особняк на площади Сен-Жорж, принадлежащий г-ну Тьеру. Они проникли в его апартаменты, поломали мебель и завладели всеми его бумагами и всеми ценными предметами, которые там имелись».
Этот Растиньяк [122], который, к несчастью для Франции, возглавлял версальскую правительственную клику, не упускал из виду свои личные интересы.
16 апреля
16 апреля в 1 час 30 минут утра военный делегат сообщал в своем отчете членам Коммуны:
«В центре, то есть в фортах Ванв, Монруж и Исси, ночь прошла спокойно. Так же обстояло дело и на левом фланге.
На правом фланге продолжалась ожесточенная борьба. В бой были введены наряду с жандармами и полицейскими папские зуавы [123].
Они были окружены в церкви Нёйи, где разыгралась ожесточенная рукопашная схватка.
Гражданин Лелье младший, 16 лет от роду, под градом снарядов и картечи водрузил знамя Коммуны на колокольне церкви».
В 3 часа утра Домбровский сообщал:
«Осада Нёйи продолжается. Мы захватили еще один квартал и три баррикады и на одной из них завладели знаменем папских зуавов и знаменем линейной пехоты.
Дух войск превосходен. Национальная гвардия делает успехи и проявляет большой энтузиазм».
На заседании Коммуны было выражено порицание виновникам нарушения неприкосновенности бельгийского консульства. После этого она приняла ряд решений о несовместимости функций начальника легиона с обязанностями члена Коммуны и о назначении Жана-Батиста Клемана и Асси уполномоченными по наблюдению за производством боеприпасов.
Коммуна приняла также декрет о мастерских, брошенных предпринимателями. Этот декрет был составлен в таких выражениях:
«Парижская Коммуна,
Принимая во внимание, что многие мастерские брошены их хозяевами, уклонившимися от исполнения своих гражданских обязанностей и не пожелавшими считаться с интересами трудящихся;
что вследствие этого подлого дезертирства остановилась работа многих важных для жизни города предприятий и положение трудящихся ухудшилось,
Постановляет:
Созвать рабочие синдикальные палаты для учреждения комиссии по обследованию, имеющей своей целью:
Провести статистический учет брошенных мастерских, а также составить точное описание состояния, в каком они находятся, и инвентарную опись имеющихся там орудий труда.
Представить доклад с изложением практических мер, какие надо принять для скорейшего ввода в эксплуатацию этих мастерских, но уже не силами дезертиров, которые их бросили, а силами кооперативной ассоциации трудящихся, которые были заняты в них.
Разработать проект устава этих рабочих кооперативных обществ.
Учредить третейский суд, который в случае возвращения упомянутых хозяев должен будет определить условия окончательной передачи этих мастерских рабочим обществам и размер возмещения, которое эти общества обязаны будут уплатить хозяевам.
Комиссия по обследованию должна будет представить свой отчет коммунальной Комиссии труда и обмена, которая обязана в кратчайший срок представить Коммуне проект декрета, отвечающего интересам Коммуны и трудящихся».
В тот же день был учрежден Военный трибунал, в состав которого вошли следующие лица:
Полковник Россель, начальник штаба военной делегации;
Полковник Анри, начальник штаба укрепленного района;
Полковник Разуа, начальник Военной школы;
Подполковник Колле, помощник начальника штаба генерала Эда;
Полковник Шардон, военный комендант префектуры полиции;
Лейтенант Бурсье, член Центрального комитета.
На одном из секретных заседаний Коммуны были установлены новые факты вмешательства Центрального комитета в дела Коммуны, его претензии на право визировать паспорта. В заключение обсуждения было решено, что военный делегат будет являться на каждое заседание.
Центральный комитет национальной гвардии был реорганизован и был разработан его внутренний регламент с целью укрепления дисциплины.
[120] Русская революционерка, которая принимала активное участие в борьбе Парижской Коммуны.