Но для того, чтобы лучше представить себе условия, в которых возникла Коммуна в Марселе, необходимо напомнить, что произошло в этом городе после капитуляции при Седане и падения Второй империи.
В Марселе существовала сильная секция Интернационала. 4 сентября тут была провозглашена революционная Коммуна. Состоялась мощная народная манифестация, участники которой разбивали на своем пути статуи Наполеона III и эмблемы империи. Войска братались с манифестантами под звуки «Марсельезы» и «Походной песни».
В два часа дня народные массы ворвались в ратушу, где заседал муниципальный совет. Манифестанты водрузили красное знамя над мэрией. Тут же был создан Комитет общественного спасения, а также Департаментская административная комиссия. На место префекта- бонапартиста был назначен временный префект. Чиновники империи были арестованы. Генерал Орель де Паладин, командовавший вооруженными силами департамента, был смещен.
Но Комитет общественного спасения не мог оправдать ожиданий народных масс из-за своего социального состава: буржуазные элементы, вошедшие в комитет, препятствовали принятию решительных мер. То же было и в Департаментской административной комиссии.
Создание реакционного правительства во главе с Тьером вызвало возмущение марсельского населения. Известия о революции 18 марта в Париже произвели огромное впечатление на жителей города, нервы которых были напряжены до крайности.
22 марта известия о событиях, происшедших в Париже, подтвердились. Тотчас же трудящиеся и республиканцы заполнили клубы; они жаждали действий и ждали лишь указаний.
Выступая в Клубе национальной гвардии, Гастон Кремьё обрушился на версальцев, но в то же время проявил некоторую сдержанность в оценке Центрального комитета национальной гвардии, составленного, как он сказал, из людей неизвестных. Таким образом, он привел один из аргументов, использовавшихся в Париже врагами Коммуны.
Но затем, отказавшись от своей первоначальной сдержанности, Гастон Кремьё занял весьма четкую позицию, заявив:
«Версальское правительство подняло свой костыль против того, что оно называет парижским мятежом, но костыль раскололся в его руках, и из этого родилась Коммуна… Поклянемся же, что будем едины в защите парижского правительства, единственного, которое мы признаем».
Это было сказано ясно и вызвало злобу марсельских реакционеров. Префект адмирал Конье, посоветовавшись с мэром, с прокурором республики и с генералом Эспиваном де ла Вильбуане, отдал приказ мэру и полковнику, командовавшему национальной гвардией, подготовить на завтра манифестацию национальной гвардии в поддержку Версаля.
Но население Марселя было начеку. 23 марта, в 7 часов утра, народные батальоны национальной гвардии ударили сбор, и в 10 часов они уже выстроились на проспекте Шапитр; в то же время артиллерия национальной гвардии была размещена на улице Сен-Луи. В 12 часов дня национальные гвардейцы, франтиреры и солдаты различных родов войск сосредоточились на проспекте Бельзенс. «Да здравствует Париж!» – кричали солдаты прибывших батальонов Бель-де-Мэ и Андума [97]. А пресловутые батальоны «порядка», которые должны были устроить манифестацию в поддержку Тьера, отсутствовали.
Страх охватил муниципальный совет при виде этой демонстрации мощи народного движения. Он тотчас же отказался от манифестации в поддержку Версаля, которой требовал адмирал-префект, и опубликовал республиканскую прокламацию. Со своей стороны Клуб национальной гвардии присоединился к муниципальному совету и потребовал возвращения Национального собрания в Париж, а также удаления с государственной службы всех сообщников империи.
«Да здравствует Париж!» – кричали народные батальоны, в нетерпении топтавшиеся на месте. В конце концов они двинулись с барабанным боем по направлению к префектуре. Делегаты Клуба национальной гвардии продолжали еще вести переговоры, как вдруг раздался выстрел. Тогда толпа ринулась вперед, арестовала префекта, двух его секретарей и одного генерала.
На балкон префектуры выходит Гастон Кремьё. Он говорит о правах Парижа и призывает к сохранению порядка. Но по требованию масс он отправляет две колонны на металлургические заводы и на верфь Манпанти, чтобы раздобыть там ружья.
Тут же была создана комиссия из шести человек, в основном из рабочих; в нее вошел и Гастон Кремьё. Комиссия объявила, что она берет всю власть в свои руки, и, желая усилить свой представительный характер и расширить сферу своего влияния, предложила муниципальному совету и Клубу национальной гвардии выделить в ее состав по три делегата.