— Семён, я не очень поняла, как именно управляется квадрокоптер, какие обороты, где используются для рысканья и тангажа, — я ничуть не удивился, что первой тут же оказалась Ева, причём не поленилась встать, подойти и облокотиться на мой стол, демонстрируя шикарное декольте под расстёгнутым пиджаком. — Но меня очень интересует эта тема! Мы не могли бы позаниматься отдельно, так сказать, в частном порядке?
— Не могли бы! — ловко оттёрла её Анна, наш комсорг группы. — У нас политинформация, Семён выступает, так что извини.
— Что? — Фомина уставилась на бывшую одноклассницу, словно на заговорившего енота. — Какая ещё политинформация⁈ В расписании этого нет!
— А мы должны своё расписание с тобой согласовывать? — удивлённо приподняла брови рыжая. — Нет? Тогда извини.
— Да ты… — Ева натурально зашипела, настолько не привыкла к тому, чтобы её, саму Фомину, так нагло бортовали, но сдержалась, отвернувшись от одноклассницы и мило улыбнувшись мне. — Тогда может быть завтра? Я совершенно свободна. И родителей дома не будет, они летят в Венгрию на симпозиум.
— А завтра мы клеем стенгазету! — не дала ей и шанса Андреева. — И Семён, как один из членов актива группы, должен присутствовать обязательно! Поэтому извини, он ничем тебе помочь не может!
— Чего ты лезешь постоянно⁈ — всё-таки не выдержала авиационная принцесса, вызверившись на рыжую. — И в школе и сейчас! Тебе больше всех надо⁈ Если Семёну не нравится что-то он сам скажет!!!
— Он слишком вежливый и не понимает, насколько опасными бывают некоторые… — Аня не стала заканчивать фразу. — И вообще! Постыдилась бы! У тебя родителей дома нет, а ты парня приглашаешь! Надо этот вопрос вынести на комсомольском собрании! Мы не можем допускать морального разложения студентов техникума! Мы, самолётостроители, стоим на самом острие прогресса, и должны быть примером для остальных не только в учёбе, но и морально!
— Ой да больно надо! — фыркнула Фомина, выпрямившись, и окатив нас надменным взглядом будто и не она только что сиськами сверкала. — Моралисты какие, можно подумать! Да он сам говорил, что с двумя девчонками гуляет, чего же ты этот вопрос на собрание не выносишь⁈
— Так у нас всё по любви. Да и не их это… — я с трудом удержался, чтобы не добавить «собачье». — дело, с кем я встречаюсь. Если завидуют — пусть сами себе двух девчонок найдут. Ну или девчонки пару парней, хотя это, как по мне, уже разврат.
— Сексист! — припечатала меня Ева. — Значит, вам с несколькими девушками гулять можно, а девушка, если имеет двух парней уже б…
— Я этого не говорил! — перебил я советскую Мальвину. — Если всех всё устраивает — бога ради. Но мужики по натуре собственники, так что вряд ли это хорошо закончится. Я вот, например, конкурента терпеть не стал бы. Но опять же, я лично никого не заставляю, пистолет не наставляю. Захочет кто из моих подруг уйти — постараюсь удержать, но, если серьёзно всё решила — отпущу. Но доверие штука обоюдная, так что извини, я бы к тебе и так не поехал. Можешь так своему отцу и передать.
— Да больно надо! — Ева развернулась и походкой от бедра покинула аудиторию, задержавшись на секунду у двери. — А ты, Анька, ещё пожалеешь!
— Не бойся, ничего она тебе не сделает. — успокоил я комсорга группы. — Даже ради её папани руководство технаря на конфликт со мной не пойдёт. Да и сам Фомин поостережётся связываться.
— Почему? — у рыжей, казалось, даже уши на макушке появились, так она в этот момент была похожа на любопытную лису. — Из-за твоего деда?
— И из-за него тоже, — я не собирался рассказывать всем о встрече с Василием Сталиным. — Ладно, мне пора бежать. Увидимся завтра!