— Машенька, дорогая, принеси-ка что-нибудь погорячее. Вся душа вымерзла.
Официантка нахмурилась, но не выдержала и улыбнулась:
— А хвастался, что не боишься морозу.
— Сегодня холодно бедному холостяку. Ты неси давай, неси.
Ел он быстро, с аппетитом, причмокивая. На вопрос большеголового мужчины: «Вы не до Евгеньевки?» — ответил:
— Дотуда. А чего?
— Не подвезете?
Парень помедлил, видимо набивая себе цену, и буркнул:
— Ладно. Вот поем, и поедем.
Выходя из чайной, парень, усмехнувшись, сказал буфетчице:
— Прощай, любовь моя!
— Иди, иди, — недружелюбно отозвалась буфетчица, — знаем твою любовь.
У машины он обернулся к мужчине:
— На склянку дашь?
— Это на пол-литра, что ли?
— Ну да. Ездишь на попутных, — значит, должен знать, что шоферу надо.
— Смотря какому шоферу.
— Ладно, садись в кабину.
Минут через пять мотор надсадно, будто задыхаясь, затарахтел. Шофер стремительно сел в кабину, шумно захлопнул дверцу и спросил у пассажира:
— Что такой короткий полушубок надел? А если б в кузове ехать пришлось?
— Да уж вот только такой достал.
— Сколько заплатил?
— Пятьдесят четыре.
— Я за свой тридцать пять отдал. А мой куда лучше твоего. Видишь, какой шик. Уметь надо…
Машина мчалась вовсю. За стеклами кабины мелькали приземистые деревянные дома, кажущиеся почти черными среди снега, заборы, голые ветки кустов, столбы с толстыми, белыми от инея проводами.
Откуда ни возьмись появилась коротконогая лохматая собачонка. Она перебегала дорогу. Шофер «наддал газу», но собачонка все же сумела выскочить из-под колес и, разозленная, сердито затявкала где-то сбоку.
— За собак не отвечаем, — ухмыльнулся шофер, оголив крепкие белые зубы.
Пассажир что-то хотел сказать, но передумал и, хмыкнув, еще глубже уткнулся в воротник полушубка.
Вот слева показались длинные здания с маленькими, как смотровые щели, оконцами — коровники, и машина выехала в поле. В кабине подул ветер.
— До самой Евгеньевки? — спросил шофер.
— До самой…
— Живешь там?
— Нет… В гости я. Погостить еду. До Савватеевки на леспромхозовской машине доехал. Андреевского леспромхоза. Слыхал, наверное? Хотел дальше на автобусе. А мне говорят, что он уже ушел час назад и следующий будет через сутки. Пришлось сидеть в чайной и ждать.
— Ну и хорошо, что запоздал, — шофер скосил глаза на пассажира. — Хоть мне на магарыч будет. С этими автобусами совсем халтурки лишишься. Так, что ли? А ведь я сегодня думал в ночь выехать, да начальство заставило выехать рано утром. На твое счастье. Надоело небось в чайной-то сидеть?
— Нет, не скажу. Я, видишь ли, люблю иногда посидеть в чайной. Особенно в каком-нибудь незнакомом селе. Сидишь, вокруг тебя люди. Ты их не знаешь, и они тебя не знают. Не спеша закусываешь, смотришь на людей. Вроде отдыха. Только чтобы народ был спокойный.
— Чудной ты какой-то.
Достав пачку папирос, шофер спросил:
— Куришь?
И, услышав в ответ: «Курил, да бросил», снова ухмыльнулся, сунул папироску в зубы. Левой рукой он крутил баранку, а правой с ловкостью акробата вынул спичку, чиркнул ее и прикурил.
Кабина быстро наполнилась дымом.
— Сейчас, браток, Петрухино будет, отдышимся, — успокоил шофер. — Ты по этой дороге не ездил? Ну, а я все тут изъездил вдоль и поперек. Не веришь, даже собак в селах знаю. Но они меня боятся, дьяволы.
Видя, как пассажир отворачивает лицо к двери, шофер советует:
— Опусти стекло. Вон за ту ручку… Я вижу, ты совсем не переносишь дыма.
— Да у нас тут слишком уж дымно, и вином попахивает.
— А что? — встрепенулся шофер.
— Зря ты в дороге пьешь.
— Ни-че-го. Тут никакой милиции нет. И что для меня стакан красного? Ты ведь небось тоже сегодня пить будешь?
— Я почти не пью. У меня с желудком не в порядке.
— Во встреча будет! Представляю. Как вы хоть подружились-то?
— На фронте. Вернее, сперва мы с ним возле Новосибирска служили. В одной роте. А потом на фронт угодили вместе. Почти до самой Германии одной дорогой прошли.
— Так, так…
— Парень он боевой был. Толковый, в общем. Потом меня ранило, и уж после того я с Иваном — его Иваном звать — не служил больше. Ну, переписывались, понятно. Раньше частенько, а потом, как говорят, реденько. Один раз в городе встретились. Он куда-то спешил, и поговорить толком нам не пришлось. В прошлом году мы почти не переписывались. Я получил от него одно или два письма и сам написал не больше. Эти последние письма, как бы тебе сказать, немножко странными мне показались. Балуется, наверное. Он и раньше любил язык чесать. В гости все время приглашал, вот я и собрался. К брату заодно заехал, он в Орловской эртээс живет.