Шамиль с минуту помолчал. Какая-то неуловимая тень мелькнула по его лицу, мелькнула и исчезла, заставив чуть-чуть дрогнуть углы его губ и глаз.
— Хорошо. Уведите его, — махнул он рукой на Силантия, и два нукера, грубо повернув солдата налево кругом, ударом в спину вытолкнули за дверь.
Силантий не сомневался, что его сейчас тут же прирежут или, поставив над пропастью, выстрелом из ружья сбросят вниз. Он поднял глаза к небу, затем медленно оглянулся кругом, мысленно прощаясь с Божьим миром. На мгновение его взор остановился на кучке белеющих вдали русских палаток. Тяжелый вздох вырвался из груди Силантия. «Прощайте, братцы, не судьба мне было вернуться к вам, что делать, Божья воля», — подумал он, покорно следуя за своими провожатыми. Нукеры привели Силантия в одну из сакль, наполненную народом, и сдали с рук на руки трем молодым чеченцам. Те, в свою очередь, повели его в другую саклю, посредине которой чернела глубокая яма, и, не говоря ни слова, бесцеремонно столкнули его туда. Падая, Силантий сильно ушиб себе плечо и голову и на несколько минут потерял сознание. Когда он очнулся, то почувствовал нестерпимую ломоту в ушибленном плече, заставившую его громко застонать. На его стон, разумеется, не отозвалась ни одна душа, хотя, судя по долетавшим до него голосам, можно было заключить, что в сакле находились люди.
Весь день пролежал Силантий, всеми забытый. Под вечер его начала мучить нестерпимая жажда.
— Воды, — попробовал было закричать Силантий из своей могилы, — воды!
Никто не отозвался. Страшная догадка мелькнула в уме Силантия. Очевидно, его решили уморить голодной смертью. Такого конца он не ожидал. Ужас овладел им. За четыре года своего пребывания у горцев ему приходилось много слышать о подобной казни, а однажды даже видеть одного несчастного, умершего такою смертью. Это был молодой лезгин, зарезавший своего отца. Несчастный, будучи сильным и крепким, прожил около недели. Силантий видел его уже в агонии, когда его вытащили из ямы. Юноша был страшен. Исхудалый, как скелет, с провалившимися щеками, с выпученными глазами, с пальцами рук, обгрызан-ными до костей, с кровавой пеной на губах, он был без сознания и через несколько минут умер. Долго не мог забыть Силантий страшного, нечеловеческого лица отцеубийцы, и вот теперь его ожидает такая же мучительная смерть. То обстоятельство, что Силантию не дали воды и хлеба ни вечером, ни на ночь, окончательно утвердило его в его страшном предположении. Тяжелую ночь провел Силантий, готовясь к ожидавшим его мукам. Однако предположение его на этот раз не оправдалось.
На рассвете Силантий увидел над своей головой в отверстии ямы чье-то лицо и затем на веревке медленно спускающийся кувшин. Силантий схватил его трясущимися руками и, забыв обо всем на свете, с жадностью припал к краям кувшина воспаленными губами. Удар чего-то твердого в темя на минуту оторвал его от кувшина; он осмотрелся. Это ему бросили старый черствый чурек, но со свойственной горцам жестокостью и теперь не могли обойтись без издевательств, пустив чуреком, твердым как дерево, ему в голову.
— Эй, гяур капурчи[34], — крикнул Силантию молодой лезгин, заглядывая к нему в яму, — на тебе конец аркана, завяжи вокруг тела, мы тебя вытащим.
Силантай беспрекословно исполнил приказание и через минуту был наверху.
— Гайда! — крикнул лезгин, толкая его к выходу.
Солдат по привычке перекрестился и, не спрашивая ни о чем, двинулся вперед. На улице к ним присоединилось еще несколько человек.
Окружив Силантия, они торопливо повели его к аулу, понукая и подталкивая. Очевидно, горцы спешили, и их раздражала медленность, с которою шел Силантий, скованный железными конскими путами. Вскоре их встретил всадник. Увидев Силантия, он сердито и укоризненно крикнул нукерам, сопровождавшим пленника:
— Ишаки безмозглые, неужели вы не могли догадаться снять с него железо? Со связанными ногами когда же он дойдет? Имам сердится на вашу медлительность.
Выслушав всадника, конвойные кинулись к Силантию, сбросили его на землю и в один миг сорвали с его ног путы. Затем они ударами плети погнали его вперед. Они бежали так скоро, что, достигнув Сурхаевой башни, Силантий долго не мог опомниться и едва переводил дух. Наконец, отдышавшись немного, он увидел Шамиля, Сурхая-Кади, Али-бека, Нура и других наибов. За ними в почтительном отдалении толпились пешие мюриды. Тут же, на самом краю обрыва, выдававшегося вперед в виде площадки, нависшей над пропастью, помещалось небольшое орудие, подле которого, лицом к имаму, в скромной позе стояли два молодых бека в богатых черкесках и мюридских повязках на головах. Немного в стороне лежало несколько мешков с порохом и чугунные ядра.
— Слушай, гяур, — грозно насупив брови, обратился к Силантию Шамиль, — ты говорил мне, что служил при пушках, значит, должен уметь стрелять из них. Приказываю тебе научить этому искусству вот этих двух славных юношей, сыновей храброго Нура-бека. Если ты исполнишь добросовестно мое повеление, я прикажу освободить тебя из тюрьмы и позволю жить в ауле на свободе, в противном случае подвергну страшной пытке. Помни, всякое сопротивление опасно; хотя бы ты был из железа, я сумею сломить твое упрямство, я придумаю такие муки, которых не в состоянии выдержать ни один рожденный женщиной. Понял? Итак, приступай немедленно к делу! Первый выстрел сделай сам, причем, чтобы не тратить даром снаряды, постарайся попасть вон в ту палатку, ближе всех отсюда. Я думаю, туда должно достигнуть, не правда ли? Второй выстрел пусть сделают они сами, — он кивнул на юношей, — ты только указывай. Ну, айда!
Силантий насмешливо глянул в глаза Шамилю.
«Ишь, какой батарейный командир выискался, — проворчал он про себя, — так я тебе и буду стрелять по своим, держи карман!»
— Нет, имам, — заговорил он смело, решительно глядя в лицо Шамилю, — не затем я принимал присягу, чтобы поступать так, как ты мне велишь. Напрасно пугаешь меня муками, не боюсь никаких мучений и против совести не пойду. Знай это!
Ни один мускул не шевельнулся на бесстрастном лице имама, он только чуть-чуть повел углом глаза на стоявшего подле Сурхая, который в свою очередь, оборотись к толпе, повелительно кивнул кому-то головой.
— Сдерите ему со спины два ремня, — приказал Сурхай выскочившим на его призыв мюридам.
Те послушно кинулись на Силантия.
В одно мгновение он был сбит с ног. Покрывавшие его спину лохмотья сорваны, и черев минуту Силантий почувствовал прикосновение холодного лезвия к его обнаженному телу. Еще одно мгновенье, и нестерпимая боль исторгла из его груди нечеловеческий вопль. В ответ со всех сторон послышался грубый смех и злорадные возгласы.
— Согласен ли ты исполнить мою волю, проклятый гяур? — услыхал Силантий над своей головой спокойный голос Шамиля.
Силантий, стиснув зубы, упорно молчал. Палач продолжал медленно ковыряться в его спине острием кинжала.
— Стойте, стойте! — закричал Силантий. — Согласен, будь вы прокляты!
Лезгины выпустили из рук свою жертву. Весь в крови, обливаясь холодным потом, поднялся Силантий и блуждающим, диким взором оглянулся кругом.
— Воды! — прохрипел он. По знаку Шамиля ему подали кувшин, к которому Силантий жадно припал, трясясь от внутренней лихорадки. Долго и жадно пил он, и только напившись всласть, стал немного приходить в себя. Остатки воды ему вылили на его пылающую спину.
— Ну, постойте, гололобые, — проворчал он, подходя к орудию и внимательно оглядывая его, — устрою я вам, чертям, камуфлет, до светопредставления не забудете. — Эй, вы! — обратился он к молодым бекам. — Смотрите, что ли.
Те покорно приблизились и устремили на орудие любопытно-внимательные и в то же время боязливые взгляды. Незнакомое им орудие возбуждало в них очевидный страх.
Силантий не торопясь зарядил, но вместо того, чтобы навести хобот орудия на палатку, взял значительно левее.
— Где ж у вас фитиль, черти? — грубо крикнул он, озираясь и ища глазами фитиль.
Фитиля не оказалось.
— Ну и антиллеристы, без банника и без фитиля, — насмешливо покачал головой Силантий, — гололобия проклятая! Давай, что ли, пакли и палку, сам вам фитиль смастерю, коли не сумели заранее заготовить, черти анафемские.