А потом он вдруг превратился в странную и удивительную марсианскую птицу!
Огненно-рыжая, в голубой ауре текучей плазмы, хохлатая птица замерла на мгновение, распластав трёхметровые крылья, неторопливо паря и словно размышляя: а не обернуться ли обратно маленьким бумажным голубем. Затем решительно взмыла в небо, мимо серых стен, и плавно полетела над серыми крышами, отражаясь в по-вечернему серых стёклах домов голубыми и рыже-пламенными бликами, осыпаясь гаснущими искрами, кружась, кувыркаясь в небе и радужными сполохами окликая закат. Она была стремительна, прекрасна и совершенно невозможна в своей очевидной реальности, пока не рассыпалась на мириады медленно тающих брызг холодного огня.
Где-то там, высоко в перезревшем тёмной синевой небе, где растворилась небывалая птица, медленно восходила на небосклон голубая звёздочка. Земля, наверное.
- Вот это да! - одними губами произнёс Станислав Геродотович, ошарашенно глядя в небо. - Вот так дела!
А пальцы его уже тянулись к тетради — вырвать новый листок.
Эпилог
Шум стоял такой, что не слышно было собственных мыслей, когда они растерянными чайками метались в голове, оглушённые грохотом и ошарашенные красотой ландшафта.
Над водопадами призрачным хамелеоном улеглась гибкая марсианская радуга. Растекались по небу полупрозрачными молочными пятнами облака. Парили под ними жёлтые цапли, кружил огромный аргентавис, сновали шустрые крылатые горностаи, временами пикируя к воде за неосторожной рыбой.
А туристы, растянувшиеся в цепочку по смотровой площадке, даже впечатлениями обменяться толком не могли из-за несмолкающего шума воды.
Станислав Геродотович уже давно обратил своё стеснительное внимание на эту даму из их группы. Закусив губку и то и дело отбрасывая с глаз каштановую чёлку, которой забавлялся ветер, она смотрела на воду. И как только у неё не закружится голова от зрелища этих бесконечных бурунов!
- Вы недавно с Земли? - крикнул ей Станислав Геродотович, смущаясь и своей внезапной смелости и того, что приходится кричать.
- Почему вы решили? - отозвалась она, бросив на него недоуменный взгляд. Глаза у неё были иззелена-чёрные и как будто хмельные после созерцания стремительных вод. Наверное, у неё и правда слегка закружилась голова.
Он пожал плечами:
- Я не знал, как начать разговор.
Она бегло улыбнулась самым краешком губ. Сердце доктора ёкнуло. Ему хотелось говорить с ней, ловить эту мимолётную улыбку, но - не кричать же вот так и дальше, стоя рука к руке и в то же время будто находясь на разных планетах.
- Хотите кофе? - предложил он, набрав побольше воздуха в лёгкие и смелости в сердце.
Дама кивнула.
Как всё просто, оказывается!
Она впереди, он - следом, они спустились со смотровой площадки на берег. Пошли вдоль воды вниз, туда, где река, постепенно приходила в себя после падения с восьмидесяти метров - текла уже неспешно, хотя и дрожала ещё и взволнованно дышала и жаловалась берегам и никак не могла успокоиться.
У поворота к маленькому кафе, у начала дорожки красного гравия, женщина остановилась. Спустилась к реке, присела у самой кромки берега. Потрогала, погладила пальцами воду, словно успокаивая. Река, как довольная кошка, тут же выгнула спину, прильнула к ладони и даже, кажется, замурлыкала. Женщина испуганно взвизгнула, отдёрнула руку. Потом рассмеялась удивлённо и снова потянулась к воде.
"Точно, землянка, - подумал Станислав Геродотович, любуясь незнакомкой. - И совсем недавно на Марсе, если ничего не знает о здешних реках. Но как это может быть? Она вся такая... такая неземная".
- У нас, на Марсе, реки очень ласковые, - сказал он, присаживаясь на корточки рядом. - Но своенравные и капризные до ужаса.
- Удивительно, - улыбнулась она. - А у нас, на Луне, реки поют.