– Да. Серый мурчит котярой, когда возится с этими чудовищами. Уже третий, но это серьёзный случай, – папа улыбнулся и вернулся к машине. – Тарас отличный парень, сказал – сделал! Присмотрись к нему.
– Не поняла. Ты меня ему сватаешь? Пап, ты ли это?
Я столько дней после той ночи избегала Тараса, а саму колотило и выкручивало от воспоминаний и чувств. И кого я обманываю? Сейчас, в мастерской отца, я, наконец, поняла всё, что происходит со мной. Таких ярких и мощных эмоций я никогда ни к кому не испытывала. Я тону в блаженстве и забываю обо всём, стоит только этому засранцу только до меня дотронуться.
Я влюбилась. Какой кошмар и какое счастье одновременно!
Дёрнув головой, тупо улыбаясь своему открытию, я смотрела на отца и ждала.
– Боже упаси! Но на свидания побегать с ним разрешаю.
– А если Тарас замуж позовёт? – а ведь уже позвал.
– Выкинь глупости из головы, тебе ещё учёбу закончить надо, – папа с грозным видом выглянул из-под капота и погрозил пальцем. – А ну, подойди.
– Пап, я пошутила.
– Пошутила она… А если серьёзно, что происходит? Моя Соня не молчит и губы не кусает, – папа хотел грязной ладонью провести по щеке, пришлось отступить. – Давай, колись. Кому, как не мне, всё рассказывать.
Папа был прав. Он был мне нужен. Нужен его отцовский совет и возможная помощь. Но вот подобрать нужные слова оказалось сложнее. Я уже представляла реакцию отца на мою новость, как он качает головой и категорически отказывается меня отпускать. Но я уже решила. И в моём решении частично виноват Тарас.
– Так и есть. Мой папа самый замечательный, самый сильный и самый понимающий…
– Не подлизывайся, лиса. Деньги нужны?
– Нет, ещё есть, – я встала рядом и якобы с интересом стала наблюдать за работой отца. – Пап… мне предложили пройти практику в Питере.
– Чего?! Когда?
– В понедельник вылет. И я, не задумываясь, дала согласие, – и сейчас нагло вру в глаза родному человеку. Нет, я думала больше недели.
– Охренеть… Надолго?
Папа вытер руки тряпкой и опёрся рукой на фару машины. Когда папа был чем-то недоволен, он всегда сдвигал брови домиком и сужал глаза. Сейчас были только брови, и это неплохой знак. Я мило улыбнулась на возглас и наигранно потупила глазки.
– На месяц. Но клятвенно обещаю вести себя хорошо и звонить тебе каждый день!
– Сонь, я не сомневаюсь, что так и будет, но… Месяц! Чёрт, мы на такое долгое время никогда ещё не разлучались, – папа устало сел на стул, а в его глазах уже читалась тоска.
– Пап, это же не год. Мне очень надо, правда. Там такие перспективы, такие возможности!
– Я понимаю, но всё же…
И как же мне в этот момент захотелось папу обнять. Он словно постарел на десять лет, а у меня сердце сжалось. И я даже попыталась, но отец остановил, знаком показывая на свою грязную одежду.
– Пора отпускать мою крошку Соню в взрослую жизнь. Но как же это сложно.
– Пап, у тебя есть ещё одна крошка Ниночка. Меня не будет всего лишь месяц.
Папа приосанился, улыбнулся и махнул рукой: будь по-твоему. От радости чуть не запрыгала на месте, но папа осадил следующим вопросом:
– А теперь честно, что у вас с Тарасом?
– Ты опять за старое? Ничего, бесит меня жутко, но… Не важно, я всё равно уезжаю.
– Партизанка. А вот я вижу между вами совсем другое. Но ты уезжаешь. Ему хоть скажешь?
Я лишь пожала плечами и быстро перевела тему. Ведь говорить Тарасу я ничего не собиралась. Я убегала под прекрасным предлогом.
***
Удивил меня Тарас своим показушным появлением? И да, и нет. Не могу объяснить, но каким-то шестым чувством знала, что он скоро ко мне заявится. И каждый день ожидала увидеть знакомый зелёный байк и любимую фигуру на нём у своего подъезда. Тарас так просто не сдаётся. Да я бы сама не сдалась, если бы была на его месте. Но я не он. И во многом мы разные.
Тихое местечко Тараса оказалось семейной пиццерией. И как бы я ни старалась контролировать свой голод, но половина большой пиццы и молочный коктейль были мои. На удивление наш ланч прошёл мирно. Я засунула поглубже свой сарказм и просто наслаждалась его обществом, зная, что скоро уеду и буду точно скучать. А такой, как он, вряд ли будет долго горевать и ждать «занозу» целый месяц. От этой мысли грусть волной накатывала на сознание, и мне приходилось насильно улыбаться, лишь бы он не догадался.
– Хочу тебя украсть на выходные.
Я не разрешила Тарасу проводить меня до квартиры. Мы стояли чуть в стороне у подъезда, рядом с открытым окном Анастасии Фёдоровны, активистки нашего дома, бабушки «я всё про всех знаю и, кому надо, доложу».