Был, как выстрел, эхом резким
Каждый шаг твой повторён.
И в испуге занавески
Поднимались с двух сторон.
Их подхватывало, словно
Ветром классовой борьбы…
…И за каждой — тот полковник
Избегал своей судьбы.
VIII
Избегал, стоял на страже,
И от взора твоего
Этажи и бельэтажи
Нагло прятали его.
Пусть не знал ты, где полковник,
Всё ж ты знал, что всё равно
Социально и духовно
Все вокруг с ним заодно.
Все — как он, того же мира,
То же скрыто в них, что в нём…
И врывался ты в квартиру,
Словно в крепость под огнём.
Но не били револьверы,
Враг не целился, губя.
Лишь чужая атмосфера
Обступала здесь тебя.
Словно кто-то неизвестный,
Проиграв последний бой,
Ставил вновь тебя на место,
Возвышался над тобой.
И разбитый, незаконный,
Власти отданный твоей,
Лишь косился удивлённо
На тебя со стеллажей.
Где под слоем белой пыли,
За тисненьем корешков,
Книги с важностью хранили
Мудрость «классовых» веков.
IX
Нежный лепет, страстный шёпот,
Столкновенья лиц и войск,
Бег за счастьем — грустный опыт
Всех людских переустройств.
Все открытья, все потери,
Относительность всех благ.
Безысходность вер, неверий,
Бледный свет сквозь этот мрак.
Откровенья всех религий,
Имена и письмена…
Заглянувши в эти книги,
Ты б не понял ни хрена.
Ни тоски, ни жажды света,
Ни огня, что жжёт слепя.
Ни того, что речь тут где-то
И о том, что ждёт тебя…
Несмотря на диктатуру,
Книги смысл хранили свой…
…Буржуазная культура
Издевалась над тобой.
X
Впрочем, свято веря в сдвиги,
Делом занятый вполне,
Не смотрел ты в эти книги, —
Просто видел их извне.
Но понятья не имея,
Что в них есть, — при всём при том
Несозвучность их идее
Чуял классовым чутьём.
И, задетый ими кровно,
Так ты зло на них взирал,
Словно в каждой жил полковник —
Тот, что вещи отбирал.
Словно скрыть они хотели,
Притворяясь неумно,
Что учёный их владелец
С тем полковником — одно.
XI
Где б вам знать, что он такими
Был, как вами, удручён,
Что он страстно спорил с ними,
По ночам забыв про сон.
И заснуть не мог до света,
Возмущённо чуя рок…
Был, как ты, полковник этот:
Верить доводам — не мог.
XII
Но и вдруг узнав такое,
Ты б лишь крякнул: вздорный класс.
Слишком верил ты в другое —
В «кто не с нами — против нас».
Твой приказ гремел раскатом,
И, судьбе своей не рад,
Тот владелец брёл куда-то
Впереди твоих ребят.
Унося тоску и драму,
Глядя вдаль, в конец пути…
Только Ленин телеграммой
Мог теперь его спасти.
XIII
Властелин и рыцарь часа!
В личной жизни и в борьбе
Ты чутьё и гордость класса,
Словно Знамя, нёс в себе.
И от классовой фортуны
Опьянев,
на всех — орлом
Вниз глядел как бы с трибуны —
Даже дома за столом.
Гордый поступью железной,
Знать не мог ты в том году,
Что ведёте всех вы в бездну,
А себя — на Воркуту.
Что, когда замрут орудья
После классовой войны,
Победителей — не будет,
Будут все побеждены.
Что жидов за те же вины
Станут снова гнать и клясть,
И что ты, Абрам Пружинер,
Будешь зол на эту власть.