– Залезай!
Вот я бы на их месте оставил странного незнакомца там же, где и встретил. Впрочем, проявленное благодушие объяснилось сразу, даже без слов, потому что усадили меня как раз на водительское сиденье.
– Знаешь, что тут нажимать надо? – спросил верзила.
– Справлюсь.
– Тогда гони. И смотри у меня… – Широкое лезвие мачете прижалось к моей шее.
Хорошо, что рули в нынешних мобилях делают так, что ими может пользоваться кто угодно: хоть дама с дюймовым маникюром, хоть ребенок, хоть человек, руки которого слегка обременены не самыми драгоценными украшениями.
Решив, что одним разрушением больше, одним меньше – невелика разница, я дал задний ход настолько резво, что въехал в магазин на противоположной стороне улочки. Самую малость. На ладошку всего лишь. Где-то за спиной зазвучали перепуганные голоса, от перекрестка раздались завывания полицейских сирен. Словом, все шло в точности по заданной программе. Жаль только, исходники к ней писал вовсе не я. Меня, так сказать, назначили отладчиком. А Амано…
Он так и не пошевелился, когда «маверик» унесся в голубую даль к набережной.
Глядя, как прекрасная машина пропадает в пучине вод, я прослезился. Вполне искренне. Конечно, страховку оплатят. И компенсацию за «причинение ущерба во время выполнения следственных мероприятий». Поэтому смахнул слезу я вовсе не по груде металла и электроники: где-то там, в недрах «маверика» громоздились кучи личных вещиц моего напарника, наверняка дорогих, как память, и во что все это превратится…
Помню, какой концерт для симфонического оркестра мы прослушали всем отделом, когда кто-то включил микроволновку на полную мощность, пока там стояла любимая Аманова чашка для лапши. Вовек не забуду. Пусть он и отчасти дурачился, как обычно, расстроен был все-таки порядочно. И черепки собирал в ладонь бережно. Как мертвых бабочек.
– Покойся с миром…
Верзила, снова подхвативший коротышку на руки, покосился в мою сторону. С выражением, которое я все равно не мог разобрать за стеклами темных очков. Зато рык прозвучал достаточно грозно:
– Ты пойдешь сам: на тебя рук уже не хватит!
– Куда это я пойду?
– Вперед! – Он ткнул мне коленом пониже спины, задавая направление движения.
Шли мы недолго: ровно до машины, припаркованной в тени парковой ограды. Верзила бережно погрузил внутрь свою ношу, потом повернулся ко мне и велел:
– Ты тоже лезь!
– С какой это радости?
Вместо ответа или пояснения он дернул за ремень брюк, почти бросая меня в пасть открытой двери. Внутри было просторно, тепло и темно, вот только насладиться комфортом я так и не успел, потому что в следующее мгновение к моей шее снова прижалось что-то металлическое и острое, хотя не столь громоздкое, как мачете, и укололо, погружая мое перенапрягшееся за день сознание в блаженное забытье.
Иногда полезно притворяться, что спишь: можно услышать много всего интересного. Но мне мало было слышать. Я хотел получить информацию от всех органов чувств и сразу, чтобы…
Принять решение.
«Твой контингент» – так сказала Барбара. И, резко открыв глаза, я убедился: да, контингент именно мой.
Школьница. Примерно на два года старше Адвенты. Правда, выглядит почти совершеннолетней. В смысле далеко не на свой возраст. Хотя чему удивляться-то? С ее проблемами и поседеть легко раньше времени. Хорошо, что волосы у нее такого удобного цвета… как у Маргарет в детстве. Мышиные. Или, как их еще элегантно называют, русые.
Испуганные глаза за стеклами очков. То ли серые, то ли сизые. Или это один и тот же цвет? А, неважно. На снимке все равно было не разобрать. Кстати, как раз эта деталь, очки то есть, и показывает, насколько девица еще юна: не дозрела до коррекции зрения. Не думаю, правда, что эта самая коррекция так уж и будет нужна, скорее аксессуар на переносице Элисабет Айрин Мария-и-Доминик Арагона – просто дань традициям. Ну и заодно фильтр от всяких вредных воздействий. Я очки не носил в детстве только по той причине, что в условиях орбитальных станций и крейсеров вредными были, к сожалению, вовсе не те воздействия, что отражаются на зрении…
Рядом с девочкой, загораживая от моего взгляда примерно половину тоненькой фигуры, возвышалась громада, именуемая, если верить досье, Диего Ривера Хименесом. Парень был высокий, годами старше Элисабет примерно вдвое, и вообще большой во всех отношениях. Кроме интеллекта. Впрочем, мозговым центром как раз этой парочки ему не суждено было стать ни при каких обстоятельствах.
Поблизости виднелся еще один товарищ моих новых знакомых. Товарищ по несчастью, я бы даже сказал. Личность в длинном, не по росту, и условно белом халате, имевшая на голове прическу, словно вышедшую из-под моей собственной расчески. С той лишь разницей, что вихры выглядели покороче и часть их явно была опалена. Может, газовой горелкой, может, взрывом химреактивов в лаборатории. А другая часть, оставшаяся в неприкосновенности, обесцвечена. Что характерно, и этот, второй приятель девочки, был намного старше ее: колледж-то уж точно закончил. А вот далее биографическая справка о карьерном пути Ли Брэндона скромно замолкала, потому что упомянутый субъект не числился на работе ни в одной легальной организации.