Морган был в таком отчаянии, что решился сотворить со своей жизнью то, что видел только в страшных снах и тумбочке Джея. Он был готов…
Он искал поддержки. Помощи. Искал у меня. У своего… Друга. А я его предал.
Морган Кейн
Душ, отрегулированный на мелкую водяную пыль, был тем самым. Тем, что надо. По крайней мере, успешно снижал ощущение зуда во всем теле. И было так хорошо стоять, закрыв глаза и прислушиваясь только к своим мыслям и ощущениям… А душевая кабина скрывала меня от моих… пока неизвестно кого. Ну не потенциальных жертв, это точно. И слава богу!
Приказ Барбары был строг, сух и категоричен: такой, каким и полагается быть приказу. И то, что она в этот раз не снизошла до просьбы или намека, говорило о многом, причем говорило нецензурно. Потому как обычно тетушка облекает необходимые ей цели в куда более мягкую форму. Наедине, конечно, а не при свидетелях, ибо честь стервозного мундира – это святое! Так вот, намного чаще полковник фон Хайст рассеянно роняет что-то вроде: «Ну давай, сделай то-то и то-то. Тебе же нетрудно, да?» А что я получил в качестве указаний сегодня утром?
«Провести разведку и…»
Вот это самое «и» напрягало неимоверно. Судя по тому, как многозначительно Барбара поставила паузу, в окончании фразы могло подразумеваться все, что душе угодно. Моей, потому что меня назначили исполнителем. С какого рожна? Ну как же! Ведь речь шла о ком? О юной школьнице. Отягощенной не слишком-то детским и милым окружением, но все равно о ребенке, которому срочно требовалось повзрослеть. Вернее, которого настойчиво заставляли расстаться с детством. А дети страшны тем, что все воспринимают всерьез и не могут даже помыслить, что с детством не обязательно расставаться даже в очень преклон…
Даже в моем возрасте.
Нет, конечно, тетушка ничего об этом не сказала! Ни прямо, ни криво. Но в общении с ней мне давным-давно не требовались слова: достаточно было взгляда поверх очков. И если я правильно угадал, то в самом деле, кроме меня, бросать на русоволосую амбразуру было некого.
Доусона? Упаси боже! В его присутствии даже Диего поостерегся бы открывать рот. Джей? Еще более тяжелый случай. Тем более девочка родом и воспитанием из строгой семьи. Амано? Э-э-э… Ему самому надо взрослеть. Вернее, научиться принимать на себя ответственность. Хоть бы рыбок себе завел, честное слово! Так что, как ни крути, при всем богатстве выбора другой альтернативы…
И у меня, кстати, альтернативы нет. Все, что должно было случиться, случилось, но через пень-колоду. Как обычно. Барбара и ее оперативный штаб предполагали мое проникновение в… ну, пусть будет, «преступную группу» в качестве случайного свидетеля или заложника, чтобы провернуть штуку под названием «стокгольмский синдром наоборот». А получилось, что активатором всего пришлось быть мне самому. В результате ситуация возникла идиотская, и вместо того, чтобы давить на жалость и прочая, мне теперь полагается – по внезапно поменявшейся роли – первым лезть на бруствер. Ну, в крайнем случае прикрываясь широкой спиной Диего. И уж конечно «наставничать» я смогу только в одном-единственном ремесле, причем именно в том, которое всегда видел исключительно с обратной стороны.
А всего-то и требовалось, что войти в доверие и либо склонить девочку воспользоваться помощью официальных служб, либо… Тихо и незаметно убрать подальше от грядущей бойни, тем самым лишив клан формального наследника, чтобы катализировать борьбу за власть: это помогло бы занять все группировки делом на время, необходимое Управлению Правопорядка для выработки окончательной стратегии.
Ну, положим, в доверие я вошел. Только как теперь объяснить, что я – не беглый преступник, а вовсе наоборот, и доверять мне нужно не в организации преступлений, а…
– Ну ладно, хватит уже плескаться! – Судя по голосу, первым терпение потерял Диего.
Видимо, он же и рванул дверцу душевой кабины, выставляя меня на всеобщее обозрение в самом неподобающем виде. Я судорожно дернулся, поворачиваясь спиной к разверзающемуся плексигласу, потому что филейная часть что у мужчин, что у женщин выглядит почти одинаково и всяко должна смутить единственную среди нас даму меньше, чем то, что находится спереди. Но визг, раздавшийся вслед за нашими совместными с Диего маневрами, заставил усомниться в правильности выбранной стратегии телодвижений, и я повернулся обратно. Ну, не совсем фас: скорее, изогнулся, чтобы иметь возможность видеть три разных выражения на обращенных в мою сторону лицах. И надо сказать, картинка оказалась весьма занимательной.