– Миледи Инквизитор, верно? Весьма узнаваемы для тех, кто о вас не забыл, – произнес добродушный старик. – Колсельмо Арлатти. Мастер, – представился мужчина. – Дориан говорил мне, что вы заглянете.
– Мастер по оружию? Я… – начала Эллана, глядя на искалеченную когда-то руку. – Мне нравятся клинки, верно, но какой теперь от них прок?
– Клинки? – спросил мастер у эльфа, довольно прикрывшего глаза в наступившей прохладе.
– Она пока не знает, за чем мы пришли.
***
Все вокруг старательно делали вид, будто ничего и не происходит, только эльфийка все равно замечала вокруг себя лишнюю суету и невидимую опеку. Словно каждый старался поддержать, помочь, оказаться рядом, понадобившись… И это не могло не злить. Кассандра то и дело вертелась рядом, разглядывая что-то позади долийки, Варрик украдкой поглядывал в сторону Лавеллан, делая на бумаге заметки для пишущейся книги.
– «Спасители»? – спрашивал гном, вслух придумывая название. – «Защитники однажды – защитники навсегда»? Нужно что-то такое, с намеком на то, что Инквизиция действует во благо Тедаса.
Варрику никто не отвечал, не зная, что звучного здесь можно придумать. Эллана впервые за долгое время оказалась в седле, и это зрелище интересовала умы присутствующих гораздо больше, чем создание очередного детища безграничного гномьего таланта.
– Уже не болит? – спрашивал магистр, останавливаясь неподалеку. – Скажи мне, если снова придется воспользоваться мазью.
Метелл улыбался, глядя на то, как эльфийка пытается сжать поводья крепче. В той сырой подвальной мастерской знаменитый Колсельмо создавал не только оружие, но и такие знаменитые протезы, пропитанные запретной магией крови, лириумной пылью и попранием предрассудков. Эллане показали руку, заказанную Дорианом две недели назад: золотая конечность с резными узорами на гнущихся суставах по-эльфийски изящных локтя и запястья. Оставалось лишь провести болезненный ритуал присоединения механизма к нервам, подарить калеке власть над новой рукой, вернуть часть потерянной вместе с плотью уверенности. И что долийка могла сказать, услышав «приступим»?
«Да», – только и шепнула она, осмотрев подарок в свете трех несчастных свечей. Боль, испытанная в тот день, походила на предсмертную агонию раненного солдата, эта боль никогда не выветрится из ее головы. Эллана чувствовала, как лоб ее покрывается густой испариной, как живая рука дрожит, а зубы сжимают палку, удерживающую крики в горле. Стоило лишь потерпеть, чтобы на следующий день, пусть и с болью, но все же сжимать новые пальцы в воинственно поднятый кулак.
– Нет, все прекрасно, – отвечала девушка, не сдерживая улыбку внутри. – Колсельмо сказал, что всего через неделю смогу взяться за оружие также крепко, как раньше.
– Как раз в Минратосе, – вставила свое слово Вивьен.
«Тебе не позволят внести на совет мечи», – шепнул голос, спрятанный за ребрами. «Я надеялась, что и не придется», – подумалось вдруг Эллане. Лошадь ей дали самую тихую, и держать поводья в руках – не стоило ей ничего. Дориан, слишком занятый последнее время, выкроил пару минут, чтобы узнать, как проходит адаптация, дал советы о том, что не стоит слишком распаляться и пробовать все сразу, выслушал благодарности и обещания воздать по заслугам поцелуем в небритую щеку мага. Метелл стоял рядом, слушая и свою долю наставлений о том, какую следует проявить заботу к подопытной.
– Ты словно стала ближе к себе прежней, – сказала Кассандра, проходя мимо. – И эта улыбка… Будто мы все же стали моложе, да?
– Ближе к двурукой? Похоже на то, – отвечала Эллана, на секунду закрывая глаза.
***
Он давно заметил, насколько сильно поменялся климат с тех пор, как мир был другим, под их бесконтрольным началом. И все же, здесь, в холодной степи, даже воздух проходил сквозь легкие иначе. Он не насыщал силами, не придавал и желания сделать следующий вдох, но внушал страх продолжения. Тевинтер строился на костях, занимал территорию Его владений, Их. Тевинтер должен был сгинуть.
Взгляд Соласа не касался ни равнины, ни облаков, тяжелыми телами закрывавших полную луну. Он блуждал вдалеке, в собственных мыслях уставшего мага, лаская еще не забытые воспоминания. О чем думал он, Ужасный Волк, вызванный современностью из прошлого, о чем жалел, вспоминал в минуту отдыха? Солас не расскажет, но его плотно сжатые губы, наполненные мечтательной негой глаза – дадут знать.
– Нашел? – спросил маг, заслышав знакомые шаги.
– Да, их видели на северном пути. Группа направляется в Минратос, возможно, держит сообщение с Верховной Жрицей посредством почтовых воронов. Только планы нам остаются неясны.
– Тогда мы должны их перехватить.
Обмотанный лохмотьями, старый и истощенный, эльф побрел прочь, закончив короткий доклад. Больше ему нечем было похвалиться, не о чем рассказать Спасителю, защитнику, пришедшему из глубины забытых времен. Солас все смотрел в никуда, тонул в собственных воспоминаниях, то и дело ребром поворачивая монетку во вспотевшей руке. Ту самую золотую монетку, что Эллана бросила «нищему».
========== Небесный гнев ==========
***
День этот начинался лениво, медленно, само солнце не желало просыпаться поутру, выползая из-под мягкого одеяла облаков. Мир спал, патрульные украдкой закрывали глаза, извозчики клевали носом, и даже воинствующая Кассандра не могла удержаться от сладкого зевка. Дрема охватила сонное шествие к победе, и только два непомерно, раздражающе энергичных эльфа не желали смыкать глаз, имея на то, впрочем, полное право.
– Попробуй взяться за нее покрепче, чтобы не скользила в руке, – говорил Метелл бегло, в энтузиазме комкая слова. – Отлично, а сейчас возьми другой аккорд.
Голос магистра звучал не так громко, как музыка, издаваемая старой лютней, завалявшейся на самом дне дрожащего в дороге обоза. Эллана обнимала инструмент, прижимая его поближе, эльф неподвижно сидел напротив нее, жадно вглядываясь в глаза играющей. Девушка сжимала губы плотнее и плотнее, чувствуя, что выходит не так ловко, как ей бы того хотелось, она невольно вспоминала, как быстро бегали ее пальцы по струнам несколько лет назад.
– Не выходит так, как раньше, – пожаловалась она, чувствуя фальшь в проигранных нотах.
– Но ведь и сейчас прекрасно, похоже на лесной шум… Я бы хотел видеть, как это было раньше, – мечтательно шепнул Метелл, но тут же поправил тембр голоса, возвращаясь в реальность. – Скоро получится. Нужно только привыкнуть к новым пальцам.
Эллана слабо улыбнулась, умело игнорирую первую часть предложения. Последнее время они проводили вместе слишком много времени, чтобы позволить себе не воспитать внутри странное чувство не то привязанности, не то зависимости. Нелепое, лишнее для обоих, а все же возникшее в глубинах двух потерявшихся в событиях душ.
Чье-то было сильнее, чье-то – отчаянно слабо еще билось в груди. Свое долийка прятала глубже, не отпускаемая прежними чувствами, ослабшая после позорного поражения, но сломленная не до конца. Ей нужно было тянуться к кому-то, к любому, кто мог быть рядом вместо Него. Эллана увлеклась, подарок Дориана словно вернул ей больше, чем руку. Часть прежнего энтузиазма, нематериальную часть самой себя, потерянную много лет назад. Вновь хотелось двигаться, говорить, действовать, эльфийка почти надеялась, что на обоз их вот-вот вновь нападут, и придется вытащить запыленный кинжал из ножен.
– Мне осталось немного, – отвечала она с тихим вздохом. – А ты когда-то тоже играл?
– Немного. Старики из Некрополя любили музыку, гоняли меня, чтобы развлекал их игрой на флейте. Но серьезно заниматься этим я так и не смог, в Неварре такое занятие считается «не мужским»..