— … Пожалуйста, победите, Момон-сама.
Эвилай сцепила руки в пылкой молитве, надеясь что её рыцарь превзойдёт ужасного дьявола перед ней.
Вуууш! Ялдабаофа отбросило далеко назад, со звуком, непохожим не то что могло бы издать тело из плоти и крови. Но он устоял на ногах, скользя по каменной мостовой со скоростью, очень быстро стёршей бы подошвы его ботинок. После нескольких дюжин метров он наконец остановился и отряхнулся.
— Поистине впечатляюще. Обмениваться ударами с гениальным воином вроде вас было ошибкой с моей стороны.
C громким ударом, Момон вонзил меч глубоко в камень позади себя, и свободной рукой отколупнул осколок камня из шлема, прежде чем коротко ответить.
— Хватит расшаркиваний. Ты тоже сдерживаешь свою силу, не так ли?
Звучало почти невероятным что ни одна из сторон не выкладывалась на полную несмотря на масштаб только что произошедшего боя.
— Может, он полубог?
Потомки существ, называемых «Игроками», таили внутри себя невероятную силу. Слейновская Теократия называла таких людей полубогами. или, точнее, ими называли тех, в чьих жилах текла кровь Шести Богов. Потомков другой крови называли иначе.
Весьма возможно, что в жилах этого Момона течёт кровь «Игрока». Правильнее сказать, что ни один обычный человек не мог обладать подобной силой.
— Вот оно как, похоже я всё же не смог скрыть это от вас. Как и ожидалось от того, кого зовут Момон.
— Действительно Ялдабаоф, ведь так или иначе Момоном зовут именно меня.
— Очень хорошо, в таком случае «Облик Дьявола: Крылья с Щупальцами».
Сзади на Ялдабаофе выросли крылья, но перья, были ненормально длинные, которые переходили в щупальца. Он говорил равномерно, Момону, который оставался настороже.
— Вы сильны. Нет никаких сомнений в том, что, вы возможно, сильнее меня. Хотя это не совсем по моему вкусу, разреши мне использовать иной метод. В то время как ваша собственная защита очень грозна, можно ли то же самое сказать о мелочи позади вас? Как вы справитесь с этим? Может, вам следует сосредоточиться на ее защите, вы так не думаете?
С этими словами он пустил градом перья. Их кончики были острыми как бритва, способные идеально разрезать мышцы и кости.
Эвилай была беззащитена перед лицом такого натиска. У нее больше не было маны, чтобы использовать «Кристальную стену». Все, что она могла сделать, это ждать и надеяться на чудо.
Но, как оказалось, Эвилай недооценила темного воина.
Раздался металлический звук, Эвилай посмотрела, и увидела стоящий перед собой крепкую защиту.
Разрушенные останки перьев были разбросаны повсюду. Даже если они были способны измельчить человеческое тело на куски, это все равно было красиво.
— Хорошо, что с вами все в порядке.
Спокойный голос этого мужчины. Его рука, взмахивающая мечом с невообразимой скоростью. Его размеренное дыхание и спокойный тон ничем не намекали на то что он только что неистово отбивал летящие в них перья.
— А… А… А! Ваше плечо! Вы в порядке?
В наплечнике Момона застряло перо. Расколотое пополам в полёте, оно потеряло пробивную силу, и выглядело как украшение на броне.
— Это пустяк. Подобные атаки не заслуживают даже внимания. Но я рад что вы не пострадали.
Он усмехнулся.
Эвилай почувствовала как её сердце со стуком накренилось. Её лицо горело под маской, ощущавшейся так словно она её обжигаетт.
— Изумительно! Защитить её не позволив ей получить ни царапины, я, Ялдабаоф, предлагаю вам мои искренние подзравления. Поистине, изумительная демонстрация.
— Я уже сказал, хватит расшаркиваний. Скажи, Ялдабаоф, почему ты отходишь?
И тут Момон сгрёб Эвилай рукой и прижал к себе.
— !
Её неподвижное сердце словно бы пыталось выскочить изо рта. В её мозгу снова и снова раздавались глупые истории глупых бардов. В особенности те, где рыцари носили принцесс на руках не переставая сражаться. Любой вменяемый человек понял бы, то носить груз сражаясь с сильным врагом ни что иное как глупость.
Но…
Сердце Эвилай упало. Она представляла себя принцессой, которую несут на руках, но на самом деле…
— Это…
Её несли словно мешок картошки, подмышкой. Хотя, на самом деле это был лучший метод. По сравнению со взрослой зрелой женщиной, Эвилай маленькая и лёгкая. Чтобы удерживать центр тяжести, для Момона вполне естественно держать её так.
Она знала что у неё нет права возмущаться, и её сердце всё ещё пылало в ярости от вида погибающих товарищей. Она прекрасно понимала что сейчас не время для подобных глупостей. И всё равно не могла полностью подавить разочарование.