— Всё чисто, сержант, — произнесла она. — Однако вам следует поспешить. Подходят их приятели.
— Мать их! — прорычал Ламар, получив последние доклады с поверхности планеты. Высаженные им группы нагнали проклятых манти по земле, однако при этом попали в допотопную мясорубку. Ламар ни на мгновение не верил цифрам потерь манти, которые наземные группы посылали ему. Черт, согласно им его люди убили по меньшей мере сорок ублюдков... и даже при этом сами потеряли сорок три человека. При том, что у манти не было вообще никаких треклятых поводов посылать сорок человек на грязевой шарик вроде Приюта!
— Чью мать? — устало осведомился Сент-Клэр.
— Всех их и каждого! Эти долбанные идиоты внизу не могут нащупать собственную задницу обеими руками!
— По крайней мере, они вступили в контакт с манти, — указал Сент-Клэр.
— Ещё какой! Настолько близкий контакт, что мы не можем использовать шаттлы для воздушной поддержки, не поубивав собственных людей! Чёрт подери, они пляшут под дудку ублюдков манти!
— Однако, если мы оттянем их достаточно далеко для обеспечения поддержки с воздуха, то манти снова оторвутся, — заспорил Сент-Клэр. — Они проделывали это уже три раза.
— Ну, в таком случае, наверное, настало время для нескольких “жертв дружественного огня”, — прорычал Ламар.
— Или время бросить всё это, — очень, очень тихо предложил Сент-Клэр и Ламар бросил на него резкий взгляд.
— Мне не нравится, насколько молчалив был Рингсторфф в последние несколько часов, — произнёс старпом, — И мне ничуть не больше вашего нравится болтаться вокруг проклятой планеты и гоняться за призраками в горах. Я бы забрал наших людей и, если Рингсторффу нужны эти манти, пусть сам отправляется за ними!
— Боже, как бы я хотел сказать ему именно это, — согласился Ламар. — Но за свечи платит всё ещё он. Если он хочет получить их трупы, то мы обязаны их ему предоставить.
— Хорошо, тогда давайте наконец получим эти трупы, — надавил Сент-Клэр. — Или оттяните наших назад, чтобы ударить кассетными боеприпасами и перебить манти ко всем чертям, или прикажите им вытащить палец из задницы и покончить с этим треклятым делом!
— Мы потеряли Гарриса, — устало сообщила Гутиэрресу Абигайль и сержант вздрогнул от боли и вины в её голосе. Насчитывавшее тринадцать человек отделение погибшего штаб-сержанта сократилось до четырёх морпехов... и одного гардемарина.
— По крайней мере мы сделали то, что вы планировали, — произнёс Гутиэррес. — Они ушли к чёрту на кулички от оставшихся. Они не станут возвращаться и разыскивать выживших настолько близко к месту первоначального контакта.
— Знаю, — Абигайль повернула к сержанту измождённое лицо и он понял, что вокруг уже не так темно, как было раньше. Небо на востоке начало бледнеть и Гутиэррес ощутил смутное чувство удивления тому, что они пережили ночь.
Только ещё не пережили, конечно. Ещё не совсем.
Сержант снова взглянул вниз по склону. Все четверо выживших из первого отделения находились на этом же самом холме и у них больше не было пути для отступления. Перед ними было чуть менее километра открытого пространства, однако холм, на котором они окопались, находился прямо в устье каньона. Они в конце концов попались в ловушку без всякой возможности уйти.
Он заметил движение и понял, что идиоты намереваются атаковать прямо вверх по склону, вместо того, чтобы остаться сзади и запросить воздушную поддержку. Разумеется, это не слишком повлияет на конечный исход... за исключением того, что даст им возможность прихватить с собой в ад эскорт побольше.
Ну, и ещё одного, грустно сказал он сам себе, со странным ощущением подобным любви глядя на лежавшую рядом с ним юную женщину и касаясь висящего в набедренной кобуре пульсера. Матео Гутиэррес и раньше видел работу пиратов. И поэтому Абигайль Хернс не будет в живых, когда кровавое отребье у подножия этого холма наконец одолеет их.
— Это была хорошая прогулка, Абигайль, — тихо произнёс он. — Жалко, что мы после всего этого не спасли вас.
— Это не ваша вина, Матео, — произнесла она, поворачиваясь, чтобы каким-то образом улыбнуться ему. — Это придумала я. И поэтому должна быть здесь.
— Знаю, — сказал сержант и на мгновение положил руку ей на плечо. Затем он отрывисто выдохнул. — Я возьму правую сторону, — бодро произнёс он. — Всё что слева — ваше.
— Наконец-то, мать вашу! — выругался Ламар и жестом потребовал от офицера-связиста передать ему микрофон. — Теперь слушайте меня, — рявкнул он на командующего высадившейся группой — уже третьего по счёту. — Меня тошнит от этого дерьма и я сыт им по горло! Вы пойдете и убьёте этих ублюдков или, Богом клянусь, я лично перестреляю вас всех до последнего! Ясно?!
— Да, сэр. Я...
— Ракеты!
Ламар дёрнулся к тактической секции “Хищника” и его челюсть отвисла от недоверия при виде кровавых символов приближающихся ракет. Это было немыслимо! Кто мог?..
Глаза на опустошённом, измученном лице Майкла Оверстейгена были налиты кровью, однако они сверкнули триумфом, когда залп “Стального кулака” промчался к последнему из уцелевших пиратских кораблей. Идиоты болтались там с опущенным клином и было ясно, что они даже не позаботились поставить расчеты к установкам ПРО!
Он окинул взглядом собственный мостик, подсчитывая цену, заплаченную его кораблём и экипажем за то, чтобы дожить до этого мгновения. Резервный командный пост был уничтожен, вместе с Жизнеобеспечением Два и Четыре, центральным постом борьбы за живучесть, вторым шлюпочным отсеком, и первым постом связи. Из носового погонного вооружения в строю оставались один гразер и две пусковые установки ракет, а из кормового не уцелело вообще ничего. Половина гравитационных сенсоров была потеряна, а система сверхсветовой связи уничтожена. Более тридцати отсеков были разгерметизированы, в уцелевших погребах оставалось менее пятнадцати процентов ракет, а Реактор Два был аварийно заглушен.
Лейтенант-коммандер Эббот был мёртв, вместе с коммандером Тайсоном и ещё более чем двадцатью процентами всей команды “Стального кулака”, а Линда Уотсон и Шобана Коррами вместе с другими, получившими тяжелые ранения, находились в лазарете Анжелики Вестман. Действовала едва четверть узлов кормового импеллерного кольца “Стального кулака” — и всего лишь один из кормовых альфа-узлов — а его переднее импеллерное кольцо понесло такой урон, что максимальное ускорение корабля равнялось всего лишь двумстам g. Девять его бортовых ракетных пусковых установок, шесть гразеров и четыре генератора боковых гравистен были превращены в обломки и во всей галактике не было такой уловки, чтобы он мог сразиться с ещё одним неповреждённым тяжёлым крейсером и победить.
Однако он и его люди уже уничтожили три из них, угрюмо заметил Оверстейген. А если пришлось бы, то галактика там или не галактика, они, черт побери, управились бы и с четвёртым. В любом случае, он не собирался оставлять Приют на милость скотов, совершивших столь много жестоких убийств, и в системе оставались его собственные люди.
Так что он в любом случае вернулся. Выполнил мучительно медленный альфа-переход почти в двадцати световых минутах от гиперграницы, далеко вне пределов обнаружения систем, размещённых во внутренней части системы, и с постоянным ускорением направился внутрь системы. Теперь “Стальной кулак” вырвался из тьмы на скорости больше чем в половину световой и все его уцелевшие пусковые извергли ракеты в совершенно не ожидающего этого “Хищника”.
Всё было кончено первым же залпом.
— Блин!
Гутиэррес не знал, у кого из его уцелевших морпехов это вырвалось, однако восклицание превосходно описывало его собственные чувства. Огромные, слепящие, пылающие как солнца вспышки целых групп взрывающихся прямо над ними лазерных боеголовок могли означать только одно. А затем, почти сразу, вспыхнул намного более яркий, намного более мощный и намного более близкий яростно кипящий шар, и сержант понял, что это только что взорвался реактор межзвёздного корабля.