Опираясь на оборонительный вал, немцы надеялись не допустить советские войска к Норвегии и сохранить свою базу на Баренцевом море. Всего петсамо-киркенесская группировка насчитывала 53 тысячи солдат, 770 орудий и минометов, 160 самолетов и 200 кораблей. Штабу Карельского фронта (новый начштаба с осени - выдвинутый на эту должность по моему предложению генерал-лейтенант А. Н. Крутиков) и командующему фронтом было над чем поломать голову. В перехваченном нами приказе командир 2-й горноегерской дивизии генерал-лейтенант Деген, ссылаясь на приказ Гитлера во что бы то ни стало удержать позиции в Северной Финляндии, в частности район, никелевых разработок, писал: "Мы дадим, русским возможность нахлынуть на сильно укрепленные опорные пункты, а затем уничтожим их контрударом. Все преимущества на нашей стороне. Наличие, готовых к контрударам маневренных резервов даст. нам возможность, нанести удар в. тот момент, когда противник истечет кровью от, воздействия смертоносного огня наших опорных пунктов. Нам приказано удержать фронт, несмотря на политические изменения в Финляндии. Это значит, что фронт будет удержан. Вам известно, почему так должно, быть: нам нужны никель и медь, вырабатываемые на заводе в Колосиоки. В ближайшие дни здесь снова начнут дымиться плавильные печи. Кроме всего прочего, мы должны именно здесь доказать русским, что еще существует немецкая армия и держит фронт, который для них недостижим".
Гитлеровцы продолжали подбрасывать на север подкрепления и по суше, и по воздуху, и морем. На полуострове Варангер в горах обосновалась в тылу противника разведгруппа отряда особого назначения Северного флота. Три смельчака во главе с В. Лянде регулярно сообщали своему командованию о движении вражеских транспортов по Варангер-фьорду. Из сообщений, пересылаемых и нам, явствовало, что район между Петсамо и Киркенесом быстро наполняется войсками. Медлить было нежелательно.
В ходе подготовки к наступлению мы неоднократно обсуждали различные варианты наилучшего использования боевых сил фронта. Большинство стояло за маневренные действия. Но раздавались голоса и против. Некоторые утверждали, что маневр крупных масс войск и тяжелой техники в Заполярье невозможен. Эти командиры были не правы. Но их мнение по-своему объяснимо. Оно отражало специфику местных природных условий. Как известно, немцам после начала войны менее всего удалось вклиниться на нашу территорию именно в районе Мурманска. И хотя главную роль сыграли здесь стойкость и мужество советских воинов, определенное значение имели и крайне неблагоприятные для организации наступления ландшафтно-климатические особенности Мурманской области. Конечно, за истекшие три года природа здесь не изменилась, так что теперь уже нам, а не немцам нужно было преодолевать прочную оборону противника в условиях, казалось бы, прямо созданных для того, чтобы пресечь любые попытки активных боевых действий. С этой точки зрения боевые операции в Заполярье являлись в истории Великой Отечественной войны уникальными, ибо нигде более нам не довелось обороняться и наступать в такой природной зоне. Мало того, эти операции были по-своему единственными во второй мировой войне вообще, а если принять во внимание массу действовавших войск и современные технические средства, то и во всей военной истории. Отсюда вытекает и их поучительность со всеми их успехами и недостатками.
Чтобы читатель, не являющийся по профессии военным или не бывавший в тех местах, понял, что имеется в виду, остановимся вкратце на описании местности. Представьте себе приморское плоскогорье, лежащее севернее Полярного круга. С частично не замерзающего, но все же весьма холодного моря еще дуют характерные для мурманского лета сильные ветры в глубь континента. Они перемежаются с уже набирающими силу зимними ветрами в сторону моря. При очень частой осенней непогоде снег мешается с дождем, а ночами сплошь и рядом бывают заморозки. Холодный воздух постоянно насыщен влагой. Нередко сквозь туманы Гольфстрима прорывается дуновение Северного Ледовитого океана, и тогда становится совсем невесело. Под ногами тундра, сырая и какая-то неуютная, снизу веет безжизненностью: там, в глубине, начинается лежащая островками вечная мерзлота, а ведь солдатам приходится спать на этой земле, подстилая под себя лишь одну полу шинели.
Вокруг светятся бесконечные озера. Между ними хлюпают болота с кочками, мхами, лишайниками и карликовыми деревцами. Серые торфяники исполосованы частыми трещинами, из которых брызжет ледяная вода. Порой земля вздымается голыми громадами гранитных скал. Они рассечены быстрыми и порожистыми реками, текущими в основном с юго-запада на северо-восток. А продвигаться нам нужно на запад. Это значит, что все реки придется форсировать, одну за другой. Люди мерзнут здесь сильнее, чем в более холодных районах, но с континентальным климатом. Замерзают и машины: разогреть моторы очень трудно; горючего уходит гораздо больше нормы, а его-то и не хватает, что существенно снижает возможности использования техники. Немало забот вызывали и химические грелки. Так как единственная железная дорога осталась в стороне, то подвозить снаряжение, продовольствие и боеприпасы приходилось на кораблях (увы, лишь до берега), на плохо работавших автомобилях, на лошадях, которых нечем было кормить, и на капризных оленях. Все мало-мальски пригодные для продвижения места были перехвачены со стороны немцев лапландским оборонительным валом, а в промежутках царило дикое бездорожье.
Тем не менее нужно было воевать. И не просто воевать, а наступать, бить врага, гнать его и уничтожать. Пришлось вспомнить слова великого Суворова: "Где прошел олень - там пройдет и русский солдат, а где не пройдет олень - там все равно пройдет русский солдат". Войска Карельского фронта прошли там, где никогда не ступала нога человека, доказав всему миру, что наша армия способна преодолеть любые преграды.
В основе нашего плана предстоящей операции лежала идея флангового обхода главных сил 20-й лапландской армии и главных укреплений противника, прорыва южнее озера Чапр с последующим маневром основных соединений фронта и кораблей Северного военно-морского флота на окружение и разгром вражеской группировки в районе Петсамо, чтобы прижать ее к морю и отсечь от норвежских портов. На Петсамо (Печенгу) вело четыре дороги. Одна - из Линахамари, лежавшего севернее, у горловины фьорда Петсамо-йоки, Туда раньше времени нашим кораблям нельзя было соваться, а иных подходов, кроме как с моря, не было. Другая дорога шла с запада, из норвежской гавани Тарнет. Эта дорога для нас была пока недоступна.
Третья тянулась с востока, от селения Титовка-Река, лежавшего в сердце немецких позиций. И сюда сразу не доберешься! Четвертая, с юга, соединяла Петсамо с Луостари узлом ряда других дорог. Вот этот-то узел и приковал к себе наше внимание. Нужно было прорваться в район Луостари, вонзившись в тыл врага и оттянув сюда его силы с оборонительного вала, дать возможность преодолеть этот вал с трех сторон комбинированными ударами сухопутных частей и морской пехоты, а тем временем развивать успех из Луостари также в трех направлениях: на Петсамо, в сторону норвежской территории и на Никель - Наутси, где лежала важная промышленная база немцев с подъездными к ней путями. Конечной целью операции являлось полное очищение от врага советской земли на Севере и содействие освобождению Норвегии. Главный удар на Луостари наносили 99-й и 131-й корпуса 14-й армии, а также 126-й и 127-й легкострелковые корпуса. Последние должны были совершить глубокий обходный маневр по тундре и перерезать коммуникации противника, а с рубежа Луостари вводилась в бой в направлении на Петсамо 7-я гвардейская танковая бригада, которая должна была воспрепятствовать отходу врага в Норвегию.