Религиозно-общественное движение приняло широкие размеры в разных видах. Летом 1971 года появились материалы издательства “Христианин” (евангельских христиан-баптистов), изготовленные полиграфически в собственной подпольной типографии! Выдвигаются православные проповедники (священник Дмитрий Дудко), организаторы (священник Глеб Якунин). Возникают Религиозно-философские семинары (1974), затем Христианские семинары, начинает выходить религиозно-философский журнал “Община” (1978). В декабре 1977 года о. Глеб Якунин образует Христианский комитет защиты прав верующих в СССР. С 1977 года группа православных христиан, во главе с Зоей Крахмальниковой, начинает выпускать сборники “Надежда – Христианское чтение”, издание которых скоро переходит из самиздата в тамиздат.
В связи с Хельсинкскими соглашениями по безопасности и сотрудничеству в Европе (1 августа 1975 года), где третий раздел (“третья корзинка”) говорил о сотрудничестве в гуманитарной области, прежде всего по контактам между людьми и свободе информации, в мае 1976 года возникает Группа содействия выполнению Хельсинкских соглашений в СССР, во главе с академиком Ю. Ф. Орловым. Ее деятельность была особенно заметной, в частности из-за поддержки западным радиовещанием.
Из открытых манифестаций особенно выделяется демонстрация на Красной площади Москвы против оккупации Чехословакии. Она состоялась 25 августа 1968 года, вызвала международные отклики и во многом определила взаимоотношения между оппозиционными движениями нашей страны и других стран советского блока. Со своей стороны, НТС в Обращении ко всем гражданам России (от 21 августа) призывал: “Выступайте на помощь чехословацкому народу! Организуйте собрания, митинги, забастовки. Требуйте вывода советских войск”…
Вообще, НТС высоко оценивал открытые выступления в стране. В передовой статье “Посева” в августе 1970 года было сказано: “Открытые политические выступления борцов за свободу и право… открыли новую страницу нашей истории”.
Но не прекратились и другие виды борьбы с антинародной диктатурой, вплоть до покушения на Брежнева у Боровицких ворот Кремля 22 января 1969 года. Оценивая это событие. Совет НТС определил его как “отчаянный выход из безвыходности бесправия”.
В 1969 году была раскрыта и в 1970 году осуждена военным трибуналом подпольная организация военных инженеров Балтийского флота “Союз борьбы за политические права”.
В июне 1970 года в Ленинграде была арестована и в декабре сурово осуждена (до “высшей меры”) группа Э. Кузнецова, М. Дымшица и др. по обвинению в попытке захватить пассажирский самолет и улететь за границу. В мае 1977 года одиночка В. Сосновский такой угон осуществил и улетел в Швецию.
1 июня 1972 года, к десятой годовщине Новочеркасских событий, были широко распространены листовки Гражданского комитета, призывающие к забастовкам.
В ноябре 1975 года в Балтийском море на большом эсминце “Сторожевой” (около 250 человек команды) вспыхнул мятеж и корабль направился к берегам Швеции, но бомбардировкой военно-морских самолетов, а затем операцией скороходных судов и подводных лодок был возвращен; восставших судил военный трибунал в Риге на закрытом заседании.
Конституция 1977 года, открыто провозгласившая монополию КПСС, лишила действенности первоначальный лозунг “диссидентского” движения “Уважайте собственную конституцию” (обращенный к властям) и стимулировала поиски иных видов освободительной борьбы.
Третья эмиграция
Основными мерами борьбы власти с оппозиционной активностью граждан были заключение в тюрьму, в концлагерь и добавочная ссылка в отдаленные места страны. В шестидесятые годы добавилось и в семидесятые широко практиковалось направление в “спецпсихбольницы”, или спецпсихолечебницы, а фактически психотюрьмы (термин “психотюрьмы” появился впервые в качестве заголовка передовой статьи “Посева” № 3 за 1971 год).
А в середине семидесятых годов возникло новое явление: власть решила избавляться от беспокойных элементов путем высылки за границу или принуждения к выезду (угрозами репрессии, давлением, созданием тяжелый условий жизни). Это сочеталось с уже начавшимся (по международной договоренности) массовым выездом евреев в Израиль (потом и немцев в ФРГ). Так появилась “третья эмиграция” из России.
Третья эмиграция – явление сложное и трудноопределимое в количественном и качественном отношении. В принципе и в массе евреи и немцы, легально уезжающие в родные земли, относятся скорее к “иммигрантам”, чем к “эмигрантам”. И российским эмигрантом следует считать лишь человека, который считает своей родиной Россию. А это далеко не всегда так.
Больше того, часть выехавших, устраиваясь на новых местах, проявила отрицательное отношение не только к существующему режиму в нашей стране, но и к России вообще, к ее истории, культуре, народу, а некоторые из поношения России и русского народа сделали доходную статью для себя, для своего бытоустройства.
Многие, побывав в родной стране, уехали в другую, немало вообще миновало родину, сразу направляясь в страны, где легче жить. Знатоки полагают, что КГБ инфильтрировал “третью волну” своими агентами, другие считают, что включены природные скандалисты, чтобы нести разлад, а также шкурные и уголовные элементы, чтобы дискредитировать эмиграцию в глазах демократического мира. Все возможно в какой-то мере.
Но, как бы то ни было, третий поток стал историческим фактом, он пополнил российскую эмиграцию ценными людьми, а в частности для НТС это пополнение достигает 15% зарубежного состава.
Первым и главным крупным пополнением российской эмиграции надо считать А. И. Солженицына, который был насильственно “выдворен” (по официальному выражению) из страны властями 13 февраля 1974 года. В марте того же года выехал писатель В. Максимов, в июне – поэт А. Галич, в августе – писатель В. Некрасов. Конечно, это ослабило фронт освободительной борьбы в стране, но приходится считаться с обстоятельствами выездов, а также с личным решением каждого. Иное дело, что к концу семидесятых годов стали выявляться случаи, когда оппозиция властям имела целью (тайной, а то и открытой) добиться высылки. Злые языки в стране острили: “высылка за борьбу лишь завершает борьбу за высылку”. Но это явление побочное, и все зависит от того, как вести себя за рубежом.
Деятельность НТС
На всех этапах, в разных направлениях, НТС активно включался в освободительную борьбу на родине, проявляя собственную инициативу или поддерживая эффективные начинания других. Действовали как зарубежная организация, так и внутрироссийские кадры: в контакте или без прямой связи. По понятным причинам, раскрывать тут многое не положено. К тому же, нередко одиночные соратники или даже группы возникали в стране без всякой связи с зарубежным центром, на основании нашей литературы или нашего радиовещания. Так, лишь случайно (от выехавших) мы узнали о Ганзине, умершем в лагере “за НТС” (см. “Посев” № 8, 1975).
Советская печать довольно много писала о деятельности НТС, конечно, в своеобразном освещении. При этом порой выяснялось, что деятельность эта в основе своей носит преимущественно идейный характер. Так, в июне 1972 года в Ленинграде судили историка Б. Д. Евдокимова за статьи в “Посеве” и “Гранях”.
Многое сделано по линии тамиздата, что можно видеть по продукции издательства “Посев”: журнал “Посев” (основное и малоформатное издание), “Вольное слово” (материалы самиздата), журнал “Грани”, книги философского, публицистического или художественного содержания – все это шло разными путями в страну. Что-то вылавливалось аппаратом власти, но порой и тогда потом шло дальше: так, в январе 1975 года в Москве был арестован работник контрольного аппарата Соколов, который “мешками” перепродавал изъятую на таможнях литературу.
Акция “Стрела” – посылка в страну листовок в почтовых конвертах по адресам из телефонных книг и прессы – дала положительные результаты и вызвала раздраженные подтверждения ее эффективности в советской прессе. Подтверждали это и получатели.
Листовки НТС, распространявшиеся в стране, не всегда имели зарубежное происхождение; были свидетельства о листовках местных групп НТС. Так, в “Посеве” (N” 10, 1970) приведены тексты двух листовок московской группы НТС, распространявшиеся в общежитии мединститута и в воинских частях гарнизона.