— Я не помешал? — вежливо осведомился он. Муромец посмотрел на почти выигранную партию.
— Одну минуточку, капитан!
— Ладьей ходи! — прошипел козленок. Илья покосился на царевича, почесал голову и двинул ладью вперед.
— Мат! — не веря своим глазам, заявил Яромир. — Я выиграл! Выиграл! Ура!
— А-а... — Муромец замер с открытым ртом, но тут снова вмешался Синдбад.
— Я что хотел сказать. Вам ведь нужно на север, в Кумарию? Тогда я высажу вас здесь: отсюда до Кумарин рукой подать, нужно только перебраться через горы, которые виднеются на горизонте! А мы отправимся в Басру.
— Мы что, пехом потопаем до самых гор? — ужаснулся Илья. — Да на тебе креста нет!
— Конечно, нет, — вежливо улыбнулся капитан «Бесстрашного». — Ведь я — мусульманин! Но тем не менее дам дельный совет. Здесь в любой деревне вы купите коней и без труда доберетесь до места!
Через час лодка доставила Муромца, Яромира и козленка на берег и вернулась обратно.
— Ну и где тут, скажите, деревня? — Илья Муромец огляделся и сплюнул с досады. — Песок, один песок! Хоть бы травка какая росла! Да здесь не то что человеку, муравью делать нечего! Ой!
Муромец невольно подскочил, когда под его ногами зашевелился песок и из него показалась здоровенная хитиновая голова с двумя антеннами-усиками! В следующее мгновение на поверхность выпрыгнул муравей. Он был здоровенный, величиной с большую собаку, весь блестящий, лакированный, как биварский рыцарь. В лапах муравей-гигант сжимал самородок величиной с конскую голову.
— Ёкарный бабай! — прошептал Яромир, отпрыгивая в сторону. — Вот так штука!
В ту же секунду из песка тем же манером появился второй муравей — близнец первого. И этот в лапах держал золотую чушку. Не сговариваясь, муравьи подошли друг к другу, соприкоснулись усиками, сладостно задрожали и ринулись с ошеломляющей скоростью куда-то в пустыню.
— Н-да! — Муромец покачал головой. — Золотоносные муравьи. Помнится, я что-то о них слышал... Такие дочиста обгложут, если встанешь им поперек дороги! Знаешь что? Давай-ка пойдем подобру-поздорову на север. Нечего здесь делать. По пути, может, людей встретим!
Яромир в этом сильно сомневался, но оказался неправ. Людей они встретили, едва только поднялись на бархан. В низине стояло несколько верблюдов, с десяток оборванцев сидели тесным кружком и о чем-то беседовали. Их неприглядный вид богатырей не смутил — как-никак, а все-таки люди!
— Эй, братцы, вот вы где! — Илья Муромец приветливо взмахнул рукой и припустил к ним с бархана. Незнакомцы разом повернулись и застыли как вкопанные. У одного из раскрытого рта вывалился кусок лепешки.
— Муромец! — прохрипел он, выпучив глаза. — Мать честная!!!
— Жужа! — обрадовался Илья. — Так вот ты где, змей подколодный! Мне-то как раз тебя и надо! Стой! Ты куда? Давай поговорим!
Однако Муромец совершенно напрасно напрягал голосовые связки. Разбойники, будто неведомой силой подброшенные вверх, бросились очертя голову в разные стороны и с дикими завываниями мгновенно скрылись из глаз!
Яромир кинулся было вперед, чтобы перехватить атамана, но не тут-то было. Оставляя за собой пыльное облако, Жужа устремился вперед, скача, как призовая лошадь.
Друзья спустились к брошенным верблюдам.
— Ну что за народ? — загрустил Муромец. — Тоже мне, земляки! Посидели бы, поговорили... А теперь и морду некому набить!
— Зато у нас есть эти диковинные звери, — сказал Яромир, указывая на верблюдов. — На них мы и доберемся до Кумарии!
— И то верно! — вздохнул Илья. — Тут не только на двугорбого осла, тут на таракана сядешь, лишь бы побыстрее добраться!
Без особого труда друзья оседлали верблюдов. Конечно, те попытались протестовать, но Муромец без лишних слов поднес кулак к носу вожака, и животное восприняло этот аргумент как надо. Крупной рысью караван устремился на север. Только издалека до слуха богатырей донесся долгий тоскливый вой.
— Пустынные волки, — предположил Муромец.
— Ага, — согласился Яромир.
Козленок от страха закрыл глаза и лишился чувств. Однако друзья были не правы. Этот тоскливый вой издавал атаман Жужа. Поднявшись на бархан, он в бессильной злобе поднял вверх сжатые кулаки и завыл не хуже степного волка.
Солнце уже клонилось к западу, а верблюды все шли и шли вперед.
— Смотри, какие выносливые! — восхитился Муромец. — Кони давно бы сдохли, а эти тянут!
— Надо сделать привал, — сказал Яромир, поглядывая на близкую уже цепочку гор.
— Нет проблем! — откликнулся Муромец и резко осадил вожака. Тот так и сел на хвост, тяжело дыша и пуская длинные слюни.
— Жажда замучила! — сказал Илья. — Ну ничего, сейчас напоим! В конце концов, какая разница? Горилка тоже жидкость!
Вынув пробку, он сделал пару хороших глотков.
— Замечательно! — доложил Илья через пару минут, прислушиваясь к собственным ощущениям. — Как будто заново родился! Пей и верблюдам оставь!..
Яромир сделал несколько глотков.
— Хватит, — сказал он, передернувшись. — Остальное — скотине!
— Ну, голубчики! — Илья игриво подошел к вожаку. — Открывайте пасти! Открывайте, иначе — вот! — Илья снова продемонстрировал животному внушительный кулак.
Верблюды обреченно раскрыли пасти.
— А теперь — водопой! — крикнул Илья. — Точнее — водкопой... — Щедрой рукой он вылил остатки горилки в верблюжьи глотки. — Вот теперь — порядок! И это... Может, отдохнем?
Тем не менее отдохнуть им не пришлось. Вожак, словно подброшенный пружиной, вскочил на ноги. Грива его встала дыбом.
— Иго-го! — заржал он совсем по-лошадиному. И друзья едва успели вскочить в седла.
Упившиеся горилки верблюды неслись по пустыне, обгоняя ветер. От их дыхания разило таким перегаром, что даже Илья Муромец старался дышать в сторону. Они уже доскакали до самого подножия гор, когда вожак пошатнулся и без звука завалился на бок. Через минуту верблюды лежали на земле вытянув ноги.
— Все-таки сдохли! — грустно констатировал Яромир, переминаясь с ноги на ногу.
— Не-а! — Илья Муромец весело прищурился. — Слышишь, как храпят? Да они же пьяные в доску!
Густой, дремучий храп висел над предгорьями Кумарин. Спали верблюды, задрав к темному южному небу волосатые ноги, спали богатыри, подложив под голову пудовые кулаки, спал козленок, сладко шевеля во сне длинными, тонкими губами. Наверное, он вспоминал свою человеческую жизнь. Бурдюк с открытым горлышком стоял рядом. И от него, и от спящих распространялось такое благоухание, что звенящие в округе цикады на какое-то время вдруг примолкли, а потом с небывалой энергией, даже с каким-то залихватским удовольствием ударили плясовую.
Даже вышедший на небеса месяц на мгновение замер, словно бы принюхиваясь, и продолжил дальнейший путь, слегка покачиваясь и задевая рогами неосторожные звезды. Такое поведение небесного светила должно было свести с ума всех астрологов и звездочетов и заставить их задуматься: уж не знамение ли это? Не готовится ли к вторжению в пределы государства невиданный и могучий враг?
Со стороны пустыни дул слабый ветерок. Над ночевкой богатырей он креп и набирался силы и уже навеселе летел дальше. И долетел до чутких ноздрей стража горных врат.
Сфинкс шевельнулся и жадно втянул ноздрями воздух. Не поверив себе, он приподнялся и втянул еще. «Однако, — удивленно пробормотал Сфинкс, с которого сон как рукой сняло, — русским духом пахнет! Или нерусским? Не кумарским — это точно. Запах чеснока я ни с чем не спутаю. Или от кумарцев пахнет луком? Совсем запутался. От украинцев — салом. Это точно. От степняков пахнет овчиной и соломой. А это что-то совсем другое... Любопытно, любопытно! Кто же решил нарушить мой вековой сон? Кому я должен загадывать загадки? Ох, и давно я не загадывал загадок!»
Сфинкс потянулся, стряхнул насевшую на него вековую пыль, которая делала его похожим на каменное изваяние, и, мягко ступая, стал спускаться вниз.