Цвайнахтская тяжелая кавалерия периодически совершала рейды по тылам противника, но что может семьдесят тысяч, против бескрайней орды? Только крушить и сеять смерть там, где это возможно. Армия пекла пыталась избавится от назойливого врага, однако от тяжелых ударов рыцарских копий падали и отродья, и гончие с одинаковым успехом. Осаждающая армия потеряла две пятые гончих, тринадцатую часть “пучеглазов”, одну седьмую отродий и десятую часть сектантов, после чего генералы врага сделали выводы и прекратили бесполезные погони, прикрыв тылы простыми безумцами. Пусть уж гибнуть жалкие одержимые, а не драгоценные бестии и маги. С того момента значительную помощь Ирис и другие командиры оказать не могли.
Третий день прошел почти спокойно, а на четвертый за ворота третьих стен принялись носороги пекла. Чисто внешне, можно было понять, что это существо когда то было простым носорогом с южных земель, но толстенная хитиновая броня, хищные ряды зубов, огромный костяной нарост на носу и красные от жажды крови глаза заставляли думать о выживание, а не о происхождении твари. Два зверя с разгона вдарили по воротам. Стрелы не могли пробить броню тварей, тяжелые булыжники, сбрасываемых со стен защитниками, отскакивали в сторону, не принося и тени неудобства, и только лишь маги смогли убить эту парочку, за что и были атакованы разъяренными сектантами. Семеро магов сгинули в магическом пламени, не оставив и пепла. Такой удар ощутимо сказался на общем боевом духе и боеспособности Цвайнахтцев.
С каждым днем орда еретиков подкидывала все новые сюрпризы. На пятые сутки к городу подошли багровые слоны. Громадные звери, размеров с двухэтажный дом с чердаком. На спинах двенадцати зверей были закреплены онагры, с помощью которых были прорваны третьи ворота. В тот же день пали и четвертые.
Пятые обстреливали всю ночь, но утром защитники их удержали, выиграв еще несколько часов. В умах людей была лишь одна мысль — уничтожить, как можно больше, врагов перед смертью, чем они относительно успешно и занимались. Однако победы им не видать, ибо орда потеряла лишь треть своей численности, в основном никчемных одержимых.
Под шестой стеной безумцы сделали подкоп, по которому в город ворвались оборотни — чуждые этому миру твари. Прямоходящие, высокие, ростом под два метра, волки с длинными человекоподобными руками и туловищем, мощными задними лапами, большой волчьей мордой и густым мехом по всему телу. Никто не спасся от них.
Седьмая стена продержалась двое суток, но, из-за вспыхнувшей болезни, защитники буквально вымерли за семь часов. Остатки зараженных, те, кто сохранил мужество, запалили ближайшие к ним дома, чтобы выжечь заразу вместе с собой. Той ночью обратилось в пепел четверть оставшихся защитников и защитниц твердыни. Утром враг безнаказанно вошел на территории седьмой стены и, не останавливаясь, двинулся по пеплу и обнаженным костям к следующим воротам, не задерживаясь в руинах зданий, ведь ничего, кроме обломков и останков там нет.
Восьмая стена держалась вплоть до первого зимнего месяца и пала под натиском постоянных магических атак. На этой стене собрались наиболее подготовленные воины, солдаты до кончиков души. Врага они встретили яростно, а рубились беспощадно. После того, как толпы одержимых перестали нападать и цвайнахтцы уж было вознамерились ликовать, в проломы хлынули твари посильнее обычных безумцев — одержимые из гвардии императора. Уставшие и поникшие защитники продержались около тринадцати часов, да и чудом.
Епископа твердыни Нест настиг сердечный приступ. Почтенный старец с первыми докладами о планирующемся нападении начал готовить население к осаде, он в одиночку отгонял скверну от границ вверенной ему герцогом в охранение территории, но тело старика не выдержало. Его мертвое тело сожгли перед дворцом и развеяли его прах с купола дворцовой крыши. Заменить старика никто не в силах, ино, объединившись, остатки магов смогли поддержат его щиты от скверны в рабочем состоянии, хоть и пришлось перенаправить на эти нужды часть резерва.
На предпоследнюю линию обороны обрушилась вся мощь остатков орды и, естественно, она не выдержала. Перед штурмом дворца, Владыка Аерон отправил почтового сокола своей дочери Ирис. В нем говорилось о том, что по канализационным путям будет отправлена группа с беженцами, преимущественно из женщин и детей, в охранении остатков войск. Сам же герцог остался во дворце, руководя обороной. Порывы девушки — ринуться на помощь были подавлены на корню. Выжившие офицеры взяли ее в плотное кольцо и не выпускали, пока разъяренный командир не успокоился. Ирис хотела атаковать своевольных подчиненных, но ее Фобас встал столбом, даже после нескольких ударов плетью по крупу четвероногого друга, ничего не изменилось. Ей оставалось только встретить бегущих из столицы и покинуть родное герцогство, ведя за собой чуть более трех тысяч выживших всадников. Последний раз взглянув на полыхающую твердыню, Ирис развернулась в сторону одинокой горы и, больше не оборачиваясь, двинулась в ее направлении.
Ночью во дворце осталось лишь сорок два человека, сам герцог и архимаг, в окружении толпы одержимых и прислужников пекла. Из их толпы вышло семь генералов во главе с седым стариком с бакенбардами, в тяжелой броне. Короткая схватка не успела завершиться. В момент, когда голова владыки Аерона слетела с плеч и оказалась в руке вражеского генерала, архимаг взорвал себя вместе с дворцом. Здание разлетелось осколками камня, стекла и черепицей, но в тронном зале погибли не все. В чистом кругу, образованным защитным амулетом высокого ранга, стоял старый генерал — убийца герцога, о чем свидетельствовала отрубленная голова, которую он держал в руках за волосы. Вскоре из груды обломков выбрался и вожак отродий.
Глава 20 Висбад
8760 год. Герцогство Виван. Город Висбад. Стужень (Декабрь). Эмит.
Я лежал под теплым одеялом, сладко посапывая. Лучи утреннего солнца слепили мне глаза, но проснулся не от этого. На первом этаже хлопнула дверь, к который, поскуливая, подбежал пес. Поднял одеяла, от чего прижавшаяся ко мне нагая девушка проснулась, поморщившись от резкого света.