И вот наступил тот знаменательный час, когда это чудовища покинут коконы и сделают свои первые шаги под управлением Ушкуйника. В ангаре собрались все, кто был в крепости на тот момент. Накопитель биоматериала ощутимо вздрогнул и начал откачивать оставшийся материал из коконов. Процесс длился около двух часов, по окончанию которых тела драконов плотно обжали стенки кокона, впитывающие остатки. Послышался чавкающий звук. Это стенки открылись и начали втягиваться в края кокона. Перед всеми предстали мои творения. Их чешуя была серо-стального цвета. Объясняется это недостатком пигментов. Нет, я вполне могу из произвести, но зачем, ведь все и так нормально. Кстати, светлая, почти белая кожа является отличительной чертой моих подчиненных и меня в частности.
Без команды, Ушкуйник взял контроль над телами. Глаза чудовищ открылись. Они были с меня ростом. На фоне черного белка, словно адский огонь, светились ярко оранжевые зрачки. У меня аж мурашки по телу пробежались от этого зрелища.
— Все процессы запущены в штатном режиме. Попробую встать. — прозвучало в моей голове.
Первый дракон вздрогнул, начал подниматься, упираясь передними лапами, сращенными с крыльями. Некоторых зевак, забывших о мерах безопасности, сбили с ног крылья, но серьезных травм никто не получили.
— Все нормально. Откройте ангар, хочу проверить огненное дыхание и попытаться взлететь. — доложил управляющий.
— Ты только разбегись, перед тем, как взлететь. И в ангаре огнем плеваться не смей, подойди к выходу. — добавил я ему мысленно.
— Как скажешь, начальник.
Четырехстворчатая дверь ангара открывалась медленно и со скрипом. Сначала опустилась в пол нижняя створка, потов скрылась в левой стене вторая, поднялась в потолок третья и четвертая втянулась в правую стену. Медленно и аккуратно Ушкуйник подошел к вратам.
— Начинаю. — предупредил он.
Из открытой пасти ударила струя легковоспламеняющейся жидкости, именуемая в этом мире “слюной дракона”. Два своеобразных язычка на нёбе создали электрическую дугу между рунами и жидкость в мгновение ока воспламенилась. Что ж, очень впечатляюще. Огонь не погас даже упав в снег на вершине горы и продолжал гореть минут десять. Я, конечно, знал, на что способна эта жидкость, но не представлял, насколько она эффективна. Хорошо, что систему огненного дыхания я создавал отдельно от других. Ну а теперь, самое главное — полет. Отойдя подальше от выхода, Ушкуйник разбежался и прыгнул наружу, распахнув свои крылья. Ворота были примерно пятьсот метров в ширину и три сотни метров в высоту, так что на его пути ничего не мешалось. Мда, немного неуклюже, но взлетел. Ничего, привыкнет.
Когда оба дракона покинули крепость, я вернулся в лабораторию, чтобы напоследок проверить биокузнецу. В принципе, в этом не было необходимости, так как она, как и драконы с отокобахакари, контролировалась Ушкуйником. Многовато на него завязано, признаюсь, но его вычислительные способности, развиваемые на протяжении тысячелетий, позволяли ему без особого труда управлять всем перечисленным одновременно. В данном случае, используя биокузнецу, он изменял слепки брони и оружия под определенного пользователя и, расщепляя на атомы металлолом, собирал из них готовые образцы. Гидрированная мана же тратилась больше на питания, чем на конвертацию в нужные элементы, что значительно уменьшило ее потери. На производство одного комплекта экипировки в биокузнице уходило тридцать минут. Вместе с ремесленниками Боргальда, за сутки изготавливалось восемь десятков комплектов. Руны, кстати, тоже успешно гравировались Ушкуйником, так что магомушкеты и магогранаты я благополучно скинул на его плечи.
До сего дня, освободившееся время тратил на потрошение знаний пленных душ. Особых сложностей это не вызвало, ибо паразиты пекла были довольно слабыми, хотя встречались и сильные. Мне кажется, “уровень” паразита зависит от души носителя, чем сильнее душа, тем сильнее паразит. Знаний получил очень много, но часть из них повторялась. На то, чтобы систематизировать и убрать лишнее уйдет много времени, которого у меня крайне мало.
Оттягивать момент отправки больше не стал. Вернулся к главному порталу и прошел в него вместе с моими преторианцами.
8760 год. Империя Хамар. Граница с гномьим царством — Назлот. Кресень (Июнь). Акай Кимо.
Каратель медленно спускался по винтовой каменной лестнице. Путь ему освещал факел в руках сопровождающего. Наконец, они оказались на нижних уровнях. Здесь было холодно и сыро, но Акай этого не замечал. Он просто шел вперед. Вскоре звуки шагов затихли, вместо них раздался скрежет ключа в замочной скважине, а потом и противный скрип давно не смазываемых петель.
— Это он?
— Да, господин каратель. Это тот самый гном, пойманный с неизвестным артефактом.
— Что со спутниками?
— Эм… убиты, господин.
— Ясно. — сверкнув глазами, ответил он: — Оставь мои инструменты и подожди за дверью.
— Как скажете.
Сопровождающий поставил на стол перед привязанным к стулу гномом саквояж, зажег настенный факел и покинул камеру. Акай же стал рассматривать пленника. Молодой гном. Из одежды только черный мешок на голове. Тело гнома покрывали синяки и ссадины. Была даже несколько свежезашитых ранений, но это не волновало карателя. Он здесь лишь по воле императора. Ему плевать на состояние гнома, главное чтобы не сдох раньше времени.
Акай стянул мешок. Тщательно выбритая голова и гладкий подбородок не удивили его. Это выводит разумного, гномов в особенности, из равновесия, не хуже, чем отсутствие одежды. Без этих элементов, они чувствуют себя беззащитными и слабыми. Так уж работает психика. Гном приоткрыл глаза и, щурясь, посмотрел на Акая.
— Скажи мне свое имя. — твердо произнес каратель.
— … - пленник промолчал.
— Что ж, раз что то мешает тебе говорить, я избавлю тебя от этого.
Аккуратно, с любовью Акай открыл саквояж, достал из него сверток с инструментами и развернул его перед гномом. Вслед за свертком, из саквояжа показалась ручная пила, топорик, молоток, набор иголок, катушка с нитками, точильный камень, полоска кожи и множество других полезных вещичек, заполонивших весь стол. Гном впечатлился, судя по вспотевшему лицу и выпученным глазам, но сдаваться не собирался.
— Я вижу, ты пытаешься создать образ мученика. — произнес Акай: — Спешу тебя разочаровать. За всю мою долгую практику, я встретил лишь трех человек, упрямство которых граничило с безумием. Поверь, под конец, когда их воля была сломлена, они желали только смерти и с радостью рассказали мне то, что пытались скрыть в начале.
Каратель достал одну из иголок и начал рассматривать ее на свету.
— Не волнуйся, смерть твоя меня не интересует. Какой императору прок от трупа? Разве что землю удобрить.
Холодно улыбнувшись, дознаватель повернулся к своей жертве. Акай показательно вернул иголку на ее место и взял со стола кляп и длинный кусок ткани. Зайдя гному за спину, он схватил его за челюсть. От давления на болевые точки, пленник открыл рот, чтобы в следующий миг сомкнуть зубы на толстой полоске кожи. Акай завязал кляп на затылке, а потом закрыл глаза тканью, погружая упрямца во тьму.
— Ты можешь собой гордиться, тобой лично займется мастер семьи Кимо. Будет, что рассказать внукам, хотя… не факт. Ну ничего, чужих понянчишь.
Каратель, еле касаясь кожи, провел острым ногтем по позвоночнику гнома, от чего тот непроизвольно дернулся, раскидывая капли холодного пота.
— Однажды, я присутствовал при работе своего деда. До его высот я, пожалуй, вряд ли доберусь, но некоторые работы повторить смогу. Например: одному крамольнику он мучительно долго удалял половину зубов. К концу работы, у бедолаги осталось ровно половина, но они были бесполезны. Зуб на зуб не попадал. Кроме передних, их удалили все. — схватив жертву за плечи, ласковым голосом нашептывал дознаватель.
— А ведь ему всего то надо было сдать своих подельников сразу. — Акай нежно провел по челюсти бедолаги.
— Похоже, мне все таки придется приступить к своей работе. — не обращая внимания на мычания, продолжил каратель.
— Начнем, пожалуй, с простого.
Акай вновь взял иголку и стал медленно загонять ее гному под ноготь большого пальца правой руки. Естественно, коротышка попытался заверещать, но кляп ему помешал, превращая крики в мычание. Жертва явно не имеет отношения к армии, если даже такую боль стерпеть не может.