За свою жизнь Митя прошёл их с десяток и умел преодолевать, как похмелье. Одно из его собственных ноу-хау. Большинство руссиян уже после первой стерилизации впадали в хроническое слабоумие. Но не Климов. Господь его хранил. Он научился блокировать мозжечковые пласты, выпадая в осадок. Ещё до начала процедуры успевал усилием воли превратить собственную психику в смазанное информационное поле, куда не доходили никакие сигналы извне. Стерилизационный зонд тыкался в него, как в комок ваты.
— Миллион Истопник отстегнёт не глядя, — сказал Митя. — Это для него не деньги. Но придётся самому попросить.
— Как это — самому?
— Очень просто. Отвяжите на пять минут, я сбегаю и сговорюсь. Потом опять привяжете.
Делая столь смелое предложение, даже на первый взгляд наглое, Митя был почти уверен, что миротворцы согласятся. Тому были две причины. Во-первых, талибы слышали про Истопника, знали, кто он такой, были в теме, значит, им известен упорный слух о том, что у Димыча в лесах запрятана казна бывшей КПСС, ЛДПР и СПС, то есть что он почётный хранитель общепартийного общака. Совсем недавно по всем масс-медиа прошли сенсационные разоблачения, в которых утверждалось, что общая сумма отмытых партийных капиталов составляет несколько годовых бюджетов Евросоюза. Митя видел, как при упоминании имени Димыча глаза азиатов вспыхнули в четыре жёлтых пучка. Второе — он не мог сбежать. Сразу после задержания ему наверняка вживили так называемый «электронный охранник». Если он удалится от пульта дальше чем на сто метров, то просто разорвётся на тысячу кусков, как ходячая граната.
— Разве Истопник сейчас в клубе? — недоверчиво спросил Ахмет.
— Ну да, внизу, в красном зале. Там же, где ваш Анупряк-оглы.
— Откуда знаешь?
— Он сам меня вызвал, — застенчиво объяснил Митя. — Соскучился по мне.
Миротворцы в третий раз перешли на тарабарщину, горячо заспорили, и кончилось тем, что Ахмет в ярости толкнул друга в грудь. Поверженный на пол талиб, скаля зубы, выдернул из-за пояса старинный кинжал, каким резали гяуров ещё в прошлом веке, упруго вскочил на ноги и со зверской рожей кинулся на обидчика. Но, как ни странно, до смертоубийства не дошло. Ахмет что-то гортанно выкликнул, будто леший гукнул, прижал руки к груди и склонил повинную голову почти до пола. Потом они обнялись и долго гладили друг дружку по стриженым затылкам. Трогательная сцена не произвела на Митю никакого впечатления. Он сделал свой ход, оставалось только ждать.
Наверное, Митя удивился быг увидев, что тем временем происходило в красном зале. Получилось, он как в воду глядел. В ресторане продолжалось представление, голографический бордель переместился на подиум, где теперь с десяток полуобнажённых пастухов и пастушек в натуре изображали упоительные сцены свального греха. Первобытным шоу увлёкся даже суровый Ануцряк-оглы, он раскраснелся, гулко покрякивал в такт тамтаму и, казалось, готов был ринуться на помост, чтобы принять непосредственное участие в потехе. Дима Истопник сотоварищи заканчивали ужин и собирались откланяться. Сегодняшнюю задачу они выполнили, продемонстрировали всему городу свою независимость и силу, на большее Истопник не претендовал. В этот момент к их столу скользнула прелестная рыжеволосая «матрёшка» и, делая вид, что напрашивается на ласку, что-то быстро зашептала на ухо Истопнику. Тот слушал внимательно, но на мгновение в его глазах промелькнуло выражение, напугавшее девушку. Маска мертвяка. Про Димыча все знали, что он шагает в ногу со временем и способен на быструю расправу, точно так же, как все прочие тайные и явные властители этой страны. Правда, народная молва придавала его самым ужасным деяниям оттенок благородства. Дескать, безропотных обывателей он чаще милует, чем казнит, если, конечно, не нарываться. А вот с богатенькими, надёжно упакованными гражданами, кому щедро обломилось на чумном пиру, строг и непреклонен, никому не даёт поблажки. Даше Семёновой, приметившей в его зрачках ангела смерти, не хотелось проверять на себе справедливость молвы. На всякий случай она отпрыгнула на безопасное расстояние, убежала бы и дальше, но один из телохранителей Истопника, а именно Цюба Малохольный, цепко ухватил её за тонкую щиколотку, будто в капкан защемил. Истопник спросил:
— Говоришь, отнесли в пыточную?
— Да, сударь, но я тут ни при чём. Клянусь преисподней. Он просил передать, что хочет с вами встретиться. Я передала, только и всего… Отпусти ногу, парень, больно же!
— Митю давно знаешь? — продолжал допрос Истопник.
— Учились вместе… в последнем выпускном… Мы когда-то любили друг друга.
— Ишь ты, какие слова ещё помнишь… Что-то ты, девушка, чересчур смышлёная. Уж не затеяла ли какую-нибудь гадость по наущению супостатов?
— Нет, я чистосердечная.
— Что Митя хотел мне сказать?
— Не знаю, — соврала Даша. — Спасите его, господин Истопник. Он хороший мальчик. Он отслужит.
Димыч щёлкнул пальцами, Цюба разжал железную хватку. Теперь Истопник удерживал её на месте только силой взгляда.
— Из-за чего рискуешь, девочка? Кто такая?
Даша побледнела и не ответила. Истопнику ответ и не требовался. Он и так всё понял.
— Ладно, беги, крошка. Коли уцелеешь и надумаешь порвать с бесами, приходи. Найду занятие по душе.
Дашу как ветром сдуло, а Истопник поднялся из-за стола и в сопровождении Алика Петерсона направился через зал к господарскому застолью. По мере того как он приближался к генералу Анупряку-оглы, маска мертвяка полностью скрыла его истинную сущность, лик его стал отвратителен. Да и ноги он передвигал так, словно только что выкарабкался из могилы. Мэр Зашибалов затрясся и дёрнул за рукав генерала, увлечённого стриптизом. Анупряк раздражённо обернулся, увидел Истопника и тоже почувствовал холодок под ложечкой. Он знал цену перевоплощению, которое считал с лица нежданного визитёра. Явившийся без приглашения руссиянин уже распрощался с жизнью и способен прихватить с собой на тот свет всех, кто попадётся под руку. Эффект взрывного отбытия, описанный во всех учебниках по глобальным катаклизмам. Миротворцы-янычары, охрана генерала, рассевшиеся за соседними столами, насторожились и приняли боевую стойку. Засверкали плазменные стволы и приборы, способные в мгновение ока окружить генерала электронным щитом. Однако создание такого щита в замкнутом пространстве грозило непредсказуемыми последствиями. Свойства этого недавнего изобретения были ещё не до конца изучены, но его разрушительная сила была велика. При определённой настройке щит мог разнести вдребезги всё здание. Разумнее было не спешить. Анупряк-оглы поднял руку в перчатке в римском приветствии, пытаясь изобразить на волосатой роже добродушную ухмылку.
— Я тебя не звал, Истопник, — произнёс он на странной смеси английского с татарским, — но если пожаловал, объясни, чего хочешь?
— У тебя мой человек, генерал, — ответил Истопник по-русски, что само по себе было неуважением к собеседнику. На варварском языке общались между собой лишь плебеи — согласно указу Евросоюза 2013 года. — Отдай его мне.
— Я слышал, ты смелый человек, и теперь вижу, это не досужие домыслы. Но разве ты не понимаешь, в каком положении находишься?
— В каком же?
— Подам знак — и от тебя и твоих псов останутся только ошмётки.
Истопник оскалил зубы в замогильной улыбке.
— Возможно, и так, генерал. Но дом заминирован. Одно неверное движение — и похоронной команде тут нечего будет делать. Я умру легко, а ты, генерал?
— Блефуешь?
Истопник обернулся, оставшийся за столом Жорик Сверло добавил громкости в передатчик, и зал наполнился громким хрипловатым тиканьем, хорошо знакомым большинству присутствующих. От зловещего звука много сердец погрузилось в обморочный спазм. Морок близкой смерти затуманил десятки глаз. Эти люди пришли в эту страну не погибать, а царствовать и делить остатки добра. Для них надвигающийся взрыв был такой же неожиданностью, как если бы начался всемирный потоп. Исчезли стволы, потухли зрачки электронных приборов. В зловещей тишине слащаво затараторил мэр Зашибалов:
— Ну что ты, Димыч, в самом деле, разбушевался некстати. Портишь праздник. Никто тебя не трогает. Генерал готов обсудить твою просьбу в спокойной обстановке. Разве не так, господин Анупряк-оглы?