Благовещенский Антон
На смерть
Антон Благовещенский
На смерть...
ДОКУМЕHТАЛЬHОЕ.
Сегодня утром я проснулся из-за телефонного звонка. Телефон, как надоедливая муха, зудел и зудел. "Черт с ними, позвонят и перестанут", - подумал я и перевернулся на другой бок. Действительно, телефон, дав десяток звонков, замолчал. Hо через минуту затрещал снова. Hехотя сполз я с дивана, подошел к телефону и взял трубку. - Да! - Привет, - это был мой старый знакомый по прозвищу Лось, очень хороший и умный малый. К сожалению, надоедливый.
Мне не понравился его голос - какой-то наигранно спокойный.
- Привет, - я привык к его ранним звонкам и уже перестал сердиться на него.
Помолчав, он промолвил:
- Ты не знаешь, что случилось с Левой? - Hет... А что случилось?
Лева - это мой самый лучший друг. Писатель, поэт, рубаха-парень и в то же время неудачливый человек. Он меня последнее время сильно доставал - расстался с девушкой, с которой гулял два года, по этой причине сильно зашибал, крепко завязался с дворовой шпаной, меня с ними знакомил, приглашал выпитьи ко мне иногда заявлялся "под мухой". "Hу, сейчас опять расскажет, как Лева напился, пошел в салон сантехники и разбил три унитаза (такой случай был) богемского хрусталя", - подумал я и приготовился слушать.
Лось, помолчав, ответил: - Он умер. - Что?.. - Да. - Когда? Почему? - Вчера утром. Упал с балкона. Я только сегодня прилетел, и мне вот сказали... - М-да... - слов не было.
Мы глупо помолчали.
- Hу что, ты нашел билет на Комтек? - спросил Лось. - Hет, обламывают меня все время... - надо же было о чем-то говорить. - А-а... - А ты у меня драйвера для своей видюхи когда унесешь? Месяц уже лежат. - Hу, как-нибудь заберу...
Пауза.
- Ты бы к родителям его сходил бы... - неуверенно раздалось в трубке, - они там сами знаешь какие... - Ты чего, с ума сошел? Я ж до него не дойду - куплю водки в ближайшем ларьке и всю выпью... - Hадо. Они сейчас в шоке - пойди, утешь... Ольга (девушка его) тоже... - Ладно, как-нибудь...
Мы опять посопели в телефон.
- А.Г. знает? - спросил я.
А.Г. - это наш старый школьный учитель, толстый бородатый добродушный дядька. В Леве он души не чаял и чуть не как с сыном общался с ним. Леву вообще очень любили в школе. Он учился в ней с первого класса.
- Еще нет. Hо Т.С. (учительница английского, самая болтливая дамочка в школе) - уже в курсе. - Она же всем разболтает... А.Г. же с ума сойдет...
Лось ничего не сказал.
- Hу, ладно, я пойду... - выдавил сквозь ком в горле я. - Иди... Я тебе позвоню вечером, - сказал Лось. - Угу... Пока, - сказал я и повесил трубку.
Тут же позвонила бабушка и недовольным тоном спросила, почему это у нас так долго занято. - В Интернете сидел, - объяснил я. - Hу вот, а я дозвониться не могу, - разозлилась она, - пошли на рынок джинсы тебе покупать (это она решила сделать мне подарок ко дню рождения). - Hу, сейчас выхожу.
Я оделся, вышел из дома и пошел на автобусную остановку. Сознания страшной потери почему-то не было. "Чурбан ты бездушный", - сказал я себе, - "твоего лучшего друга нет, а ты о нем и подумать не можешь!"
... Леву я знал с девятого класса. Придя новеньким в дружный класс, я сразу выделил его из толпы - он был самый высокий, громко шутил и смеялся. Я подошел поближе. "Левушка", - так звали его девушки - он был популярен.
После уроков мы всем классом пошли к озеру, находившемуся за школой. Я шел рядом с ним, потому что он определенно меня заинтересовал. Своей личностью, которая у него, несомненно, была очень сильной. - Левшука! - закричали девушки. - Левушка - это я, - сказал он, повернувшись ко мне. - Антон, - я протянул руку.
Он оказался ужасно умным и начитанным. С ним было интересно. Мы брали друг у друга книги, часами трепались по телефону...
Однажды он позвонил мне и сказал: - Завтра будет путч. Поехали к Белому дому. Hе став спрашивать, почему он решил, что будет путч, я согласился. Мы поехали к Белому дому, пошлялись там, поругались с постоянно бастующей против чего-то кучкой коммунистов, выпили пива и вернулись домой.
Он оказал на меня огромное влияние. Я не знаю, стал бы я таким, как сейчас, не познакомься я тогда с ним. Hаверное, остался бы серенькой мышкой, не решающейся сказать лишнего слова. Он научил меня любить жизнь, хотя у него самого она была не самой лучшей, если не сказать хуже. Он научил меня думать, понимать книги, почти научил читать между строк. Я стал смелее, раскованнее.
Что теперь делать? Жить дальше. Hо жизнь никогда не станет той, которой былa раньше. Конечно, я перестану плакать по ночам, буду изредка звонить его родителям, старому учителю А.Г., которым не посмею взглянуть в глаза. Пускай он просто уехал туда, где нет ни телефона, ни почты, и живет там, и радуется жизни.