– А что это за бизнес, в котором используют перфораторы для кожи? А! – сказала она, обнаруживая связь, пускай и запоздало. Он наблюдал, как разворачивается ее догадка, зная, что за этим последует. – «Кожа Коупленда». Вы – это «Кожа Коупленда».
– Вообще-то я просто Гарри, – сказал он, зная, что она сделает дальше.
Она подняла свою сумочку, глядя на нее с таким изумлением, словно это было Золотое руно.
– Это, – провозгласила она, – «Кожа Коупленда».
– Знаю.
– У меня в руках была ваша сумочка. Почему вы ничего не сказали?
– Я думал о других вещах.
– Она красивая.
– Спасибо. Вы тоже.
Они обмакивали хлеб в масло и пили воду и вино. Они уже полюбили друг друга, и оба это понимали, но для обоих это было слишком быстро.
– В чем состоит величайшая тайна Вселенной? – спросил он.
Она только и смогла, что спросить, в чем.
– В том, что подругу Попая зовут Олив Ойл[20]. Какое безумие к этому привело? Кто может сказать? Природа этого вопроса такова, что на него, вероятно, никогда не смогут ответить.
– Между прочим, – сказала она, – мы платим пополам.
– Понимаю.
– Вы это уже говорили, и вы, возможно, единственный мужчина в Нью-Йорке, кто понимает. Почему?
– Долгая история.
– Думаете, я богата?
– А вот эта история была бы короткой. И, нет, я думаю, вы учились в Брин-Море, великолепно говорите и носите очень дорогую одежду из другой эпохи, потому что вы, возможно, живете сейчас в стесненных обстоятельствах. Может, вы были богаты, но не сейчас. Это означает, что вы не завидуете богатым и не презираете бедных, и это означает, что вы много знаете, хотя и молоды. Может быть, это объясняет глубину вашей песни. Я не знаю. Это должно откуда-то прийти – понимание, сострадание. Вы очень ясно видите. Глубоко чувствуете. Вы старше своих лет.
– Ладно, – сказала она, сдвигая свечу, стоявшую прямо посередине, вправо, чтобы между ними больше ничего не оставалось, а затем слегка подаваясь вперед, – скажите же мне, почему я плачу́.
– Как я уже сказал, это долгая история.
Она пожала плечами – мол, я здесь, у меня есть терпение, рассказывайте.
– Когда я был во Франции, на войне – мне сейчас кажется, как в детстве, что Париж был и остается центром мира и что я сейчас как бы сплю, а если проснусь, то окажусь именно там, – когда я был солдатом, то часто видел на улице женщин, многие из которых были молоды и привлекательны. Я научился мгновенно входить с ними в контакт, посредством глаз. Когда служишь в армии, сражаешься, обретаешь такую способность. Многие мужчины очень грубы, а там они становятся еще грубее. Они всегда думают о женщинах как о некоей добыче, а в отсутствие женщин, в отрыве от гражданской жизни, то есть в отрыве от цивилизации, это еще хуже, намного хуже. Но для меня, когда я внезапно оказывался в городе во Франции или в Голландии… женщина становилась так же красива и почитаема, как… Я имею в виду, зачем мы воевали, если не… если не затем, чтобы защищать…
– Я понимаю.
– Стоял июнь, погода была великолепная. По ночам я смотрел на луну, на отдыхе, в бою, где бы ни был. Она было невесомая, атласная, жемчужная, женственная. Это меня спасало. Но все равно на улицах освобожденных городов я видел женщин, и, так как там все было разрушено и какое-то время не было никаких поставок, а у наступавших солдат имелись деньги, еда и шоколад… При рабстве не может быть любви.
– Если бы вы заплатили за мой обед, это не было бы рабством.
– Я знаю. Дело не только в этом. Не хочу слишком много говорить.
– А я хочу, чтобы вы со мной говорили, – сказала она. – Правда хочу.
– Это долгая история, а подводит к тому, что вы и так понимаете.
– Я не об этом, – сказала она. – Я о том, что вы могли бы почитать мне телефонную книгу, если бы вам вздумалось. И я была бы совершенно счастлива.
– Как насчет Желтых страниц?
– Предпочитаю Белые[21].
Дым от огня окружил их, как вуаль. Мгновение они сидели молча, а потом он продолжил:
– В Германии было хуже, много хуже, хотя и там среди войны встречались островки относительного мира. Мы находились к юго-востоку от Мюнхена, в местности, где много озер и длинных дорог среди необитаемых сосновых боров, и направлялись в сторону Альп. Со мной был парень, который родился в Германии и свободно говорил по-немецки. У нас был джип, и мы должны были провести разведку до самой швейцарской границы. Требовалось знать, что происходит в лесах. После Арден-нской операции и Хюртгена[22] в «G2»[23] прямо-таки помешались на лесах. Стоит ли их винить? А после Маркет-Гардена воздушной разведке стали доверять меньше, поэтому нас и еще кое-кого отправили по просекам в соснах. Но там ничего не было, леса оказались пусты. Это был один из тех укромных уголков, которые не пострадали от военных действий, если не считать нехватки товаров. Ради этого и живешь, ради того времени, когда оказываешься в таких местах, а их гораздо больше, чем думают. Они обнаруживаются на полянах и в перелесках, в рощицах, а иногда простираются по всей долине, насколько хватает глаз. Был первый по-настоящему теплый день весны, и мы ехали по грунтовой дороге, которая казалась бесконечной. В любую минуту нас могли обстрелять из-за деревьев, но мы были счастливы. Воздух был одно удовольствие. Я, помнится, подумал, какой он настойчивый. По большей части он позволяет забыть о своем существовании, но в тот день нас постоянно обнимал ветер. И чувствовался запах сосновой хвои. Она выдыхала все то, что держала в себе зимой. Вы не поверите, как сладостно это было. И вот едем мы между огромными рядами сосен и видим впереди две фигуры. Сразу настораживаемся, замедляем ход, возвращаемся в войну – но это оказались девушки. Кто знает, сколько им было лет? Под двадцать? Слегка за двадцать? У них было это особое очарование… – Он посмотрел на нее и улыбнулся. Она поняла. – Это взрывчатое, счастливое, смущенное очарование, которым может обладать только молодая женщина. Мы предложили им прокатиться. Когда они поняли, что мы их не обидим, но отнесемся к ним с большим уважением и вежливостью, то поразились и почувствовали облегчение. Они шли в Мюнхен, хотя и не сказали нам об этом сразу. Мюнхен еще оставался в руках врага, а мы были одни, относительно невдалеке, но казалось, что вокруг чуть ли не Швейцария: никакого ощущения войны, никакой напряженности. Мы подъехали к отелю с рестораном посреди леса, на склоне холма, откуда открывался вид на водохранилище и быстрый ручей, который его наполнял. Я всегда любил реки…
20
Моряк Попай (
21
В конце XIX века в США впервые вышел телефонный справочник организаций и компаний, напечатанный на дешевой желтой бумаге, и с тех пор такие справочники традиционно называются «Желтыми страницами». «Белые страницы» – традиционное название справочников частных телефонов.
22
Битва в Хюртгенском лесу велась с сентября по декабрь 1944 года и стала самым долгим сражением на немецкой земле во Второй мировой войне и самым долгим из всех сражений, в котором когда-либо участвовала армия США.