— Определять меру наказания не ваше дело, — сказал бублик. — В ваших полномочиях лишь предъявить обвинения, но только в том случае, если они обоснованны. Считаю также, что вы разговариваете со мной совершенно недопустимым образом.
— Как заслужили, — начала ответную реплику крайняя правая голова генерала-инспектора, но в этот момент оживленная перепалка была прервана громким металлическим звуком, похожим на удар гонга.
Потом послышался еще один голос, в котором на этот раз угадывались металлические оттенки, сходные с гонгом. Голос исходил откуда-то сверху, словно принадлежал самому Зевсу-громовержцу.
— Генерал-инспектор главной инспекционной службы, — произнес голос. — Изложите Высшему Суду все, что вы считаете нужным, по существу.
Четыре головы устремили взгляды куда-то наверх, потом вернулись в исходное положение.
— Обращаясь к высшей мудрости Высшего Суда, — начала крайняя левая голова. — Ожидаем, что Высшим Судом будет явлена высшая справедливость, — подхватила следующая, и остальные продолжали в прежней очередности: — Фактические материалы, представленные нашей экспедиционной службой. Были собраны совершенно беспристрастно. И охватывают очень долгий период. Обращаем особое внимание на то, что в свое время. Цивилизации жишшинов Высший Суд уже предъявлял серьезные претензии. Речь идет о памятном случае с оазисом культуры. Который на планете, страдающей от эксплуатации жишшинов. Именуют Древним Египтом. Однако предписанные после того случая меры. Были выполнены жишшинами не в должном объеме. Им следовало уйти с планеты окончательно. Но решение оказалось половинчатым.
— Обращаясь к высшей мудрости Высшего Суда, сейчас же заявляю протест, — вставил свою реплику бублик. — К случаю с Древним Египтом нет необходимости возвращаться, поскольку все предписания Высшего Суда были немедленно выполнены.
— Продолжайте, генерал-инспектор Перит-Рапририт, — молвил металлический голос, невольно заставляющий вспомнить Зевса-громовержца.
Головы генерала-инспектора, имя которого, видимо, было Перит-Рапририт, по очереди моргнули глазами.
— В случае с Древним Египтом. Все предписания Высшего Суда, касающиеся именно Древнего Египта. Действительно были выполнены, — согласился генерал-инспектор, но с явной неохотой. — Правда, на наш взгляд, следовало бы также. Предписать жишшинам уничтожение всех пирамид, возведенных в оазисе.
— А вот уже совершенно не ваше дело, генерал-инспектор, — снова вставил быструю реплику бублик. — Об уничтожении пирамид в предписании речи не было. Или вы подвергаете решение Высшего Суда сомнению?
Прежде чем ответить, генерал-инспектор сделал паузу. Видимо, обдумывал, как лучше и точнее выразиться. Головы его переглядывались, словно советуясь.
— Нам хорошо известно, почему в предписании. Не предусматривалось уничтожение пирамид, — заговорили, наконец, головы. — Все дело в том, что аборигены в конце концов сами. Стали строить пирамиды, подражая вам. Чтобы использовать эти сооружения уже в собственных целях. Самостоятельное сооружение пирамид египтянами. Было признано определенным шагом вперед. В развитии древнеегипетского оазиса. Поэтому, чтобы не вносить в умы аборигенов сумятицы. Решено было оставить и пирамиды жишшинов. Уничтожив, разумеется, их техническое оснащение.
Генерал-инспектор сделал новую паузу.
— Тем не менее нам позволительно. Иметь на этот счет собственное мнение. И мы его имеем. Но давайте, прежде чем двигаться дальше. Подчеркнем важнейшее обстоятельство. Эксплуатация жишшинами Древнего Египта была по представлению. Нашей главной инспекционной службы. Признана Высшим Судом незаконной и запрещена.
— Я бы называл это не эксплуатацией, а эксплуатационной деятельностью, — поправил Змея Горыныча бублик. — Такая деятельность, подчеркну, помимо воли населения Древнего Египта и в тайне от него, и без непосредственного участия в этой деятельности самого местного населения, действительно была признана незаконной. Этого никто и не отрицает. Из Древнего Египта мы ушли, признав свою ошибку.
— Ошибка — это совсем не то слово, — отвечали ему по очереди головы генерала-инспектора. — Мы бы назвали ваши деяния. Преступным умыслом, вовремя разоблаченным.
За всей этой сценой, словно бы разыгрываемой в театре абсурда, Веня следил с напряженным вниманием. Было понятно, что четырехглавое существо, именуемое генералом-инспектором Перит-Раприритом, имело к бублику серьезные претензии.