НА СОПКАХ МАНЬЧЖУРИИ
Вступление
Летом 1945 года нашу армию перебросили в страну, которая объединилась с нами для борьбы с общим врагом.
Все степи бескрайны, но монгольские степи поразили нас какой-то особой своей бескрайностью.
И огромное степное небо удивило нас: отдельные части его жили по-разному — на одном краю громоздились фантастической силы кучевые облака, на другом, побеждая ослепительный блеск солнца, всплескивались молнии, где-то за ними висели свинцово-синие полосы дождя, а над головой было светлое солнце, чистое небо, и мы знали, что облака к нам не дойдут, грозы и ливни нас не заденут.
А ливней в тот год было много («Девяносто девять лет не было летних дождей!» — многозначительно говорили старики). Степь, обычно в эти месяцы желтая, безжизненная, сейчас зеленела; цвел, нестерпимо благоухая, дикий лук. Белые орлы слетались к нашим лагерям, настойчиво разглядывая машины; миллионы полевок преследовали нас своим вниманием: норы их были всюду, и отовсюду смотрели на нас черные бусинки глаз. Орлы и мыши нас не боялись.
Все в армии были настроены торжественно: приближайся долгожданный день, когда мы могли ответить коварному и упорному врагу за все его посягательства на нашу землю, за кровь, которую он лил в Маньчжурии и Китае, пытаясь поработить великий китайский народ, а вслед за ним и все остальные народы Азии.
Командующий несколько раз уезжал к Большому Хингану, цепи которого синели на краю горизонта. Через плечо он вешал дробовик, и иным казалось, что они впрямь едет на охоту. С собой он чаще всего брал меня и капитана Коржа, дальневосточника, уссурийца, горячего охотника.
Мы приближались к горам, они вырастали перед нами в ясном воздухе своими желтыми увалами, резкими морщинами распадков, темными пятнами ущелий и долин, В этих горах и за этими горами был враг.
Как-то наши друзья-монголы предложили поохотиться на волков.
— Товарищ командующий, — сказал Корж, — они поедут на конях, а мы уж по-нашему, по-танкистскому, на машине.
Командующий согласился.
Охота началась на заре. Полчаса мчались мы по степи, по зеленому плотному ковру. Я и капитан стояли в кузове, держась за кабинку.
Волков мы увидели издалека: то там, то здесь в лощине чернели точки. Что делали волки? Готовились к набегу, отдыхали или, быть может, держали свой волчий совет? Большой бурый волк стоял на гребне увала, вытянувшись в струнку.
— Вожак! — сказал Корж.
И действительно, волк издал короткий лающий вой, и в ту же минуту стаю точно вихрем подняло из лощины.
Водитель прибавил газу, но волки явно уходили.
— Для этой охоты нужна легковая, — заметил капитан. Он помолчал. — Мой прадед, который одним из первых пришел в Уссурийский край, — вот он охотник был, Что я?!
Волки, казалось, летели, едва, ради шутки, прикасаясь к земле.
Командующий выглянул из кабинки, крикнул:
— А все-таки догоним!
И как бы подтверждая его слова, начали отставать волчицы. В сотне шагов от нас бежала серая поджарая самка. Легкая пыль вырывалась из-под ее ног. Минута, другая, и мы нагоним ее. Но она метнулась в сторону, машина проскочила, сделала крутой поворот, должна была перевернуться, однако не перевернулась, и вот мы снова нагоняем зверя. Вдруг, когда она была от нас шагах в пятидесяти, она повернулась мордой к машине и села.
Это было так неожиданно, что шофер не успел затормозить, а капитан выстрелить, и зверь остался позади. Когда наконец машину затормозили и повернули, волчица была далеко и усталой рысцой труси́ла по степи.
Слышался топот. Скакали всадники. Все ближе, все ближе. Вот они пронеслись мимо нас с длинными цепами в руках.
Они окружали волков, они поворачивали их, и теперь волки покорно бежали туда, куда их гнали.
Стаю согнали в котловину, она сбилась в кучу, бежать было некуда: по гребню увала стояли люди.
Наступил час расплаты за все разбои, за безжалостную резню телят и маток в стадах аймака.
Охотники ринулись вниз. Они не стреляли — они били цепами. Мы с невольным изумлением смотрели на сыгранность облавы. Через четверть часа все было кончено.
Молодой арат Гуржап сдирал с бурого вожака шкуру.
— Удачная охота, — сказал я, присаживаясь около него.
Гуржап посмотрел в безграничную степную даль, потом на горы, синевшие сквозь дневное марево, и сказал:
— Удачная. Давно не было такой удачной. Сегодня мы взяли самого главного волка. Поедем со мной, товарищ майор, покажу волка.
Мы поехали. Несколько снежно-белых юрт прилепилось к склону увала. Женщины варили чай, огромные медные чайники закипали на таганках.