— Куда лезешь?
Взмахи прикладами, удары, ругань.
Один из надзирателей узнал Катю, совершенно преображенную костюмом;
— Вы, как политическая, можете требовать для себя подводы!..
Катя отрицательно покачала головой. Она ничего не хотела требовать, она вдыхала всей грудью морозный воздух и смотрела по сторонам. Иней на деревьях, на крышах домов снежные шапки. Когда-то в бессрочную каторгу уходил Грифцов. Но вырвался же он с каторги! И она вырвется!
Телеги тронулись. Лязг кандалов, скрип и стук колес, топот конвойных…
7
Поезд с запасными несся вперед. Изредка встречались паровозы, выполнявшие особые поручения стачечного комитета; изредка пролетали дрезины; на станциях стояли скованные забастовкой пассажирские и товарные составы.
Рядом с Ниной на верхних нарах ехали Логунов, Неведомский и Хвостов. Старостой вагона выбрали Емельянова, — он следил за тем, чтобы печка была истоплена, и обед был сытный, и чай вовремя. На больших остановках Хвостов и капитан Неведомский наведывались к телеграфистам за новостями.
Все чаще Нина слышала имя Ленина. Теперь, когда революция была в разгаре, мысли Неведомского и Хвостова постоянно обращались к тому, кто был ее вождем.
— Чем меня еще удивлял Ленин… — говорил Хвостов. — Человек, много думающий, обычно предпочитает высказываться письменно, беседовать он не любит. А Ленин… Только задай ему вопрос — сейчас же подробнейший ответ. Всю жизнь неустанно работает этот человек и словом и пером.
Как-то вечером поезд медленно подымался к перевалу. Нина стояла на коленях у окошка; широкие, просторные горы приближались к железнодорожному полотну, черные осенние реки струились по долинам, подкатывались к поезду, и он проносился над ними по звонким железным мостам. Еще не со всех деревьев облетели листы. Иной раз в чаще темнела медь дубов, иной раз, точно праздник, в зелени хвои пламенела ветка клена. Нина смотрела в окошко и слушала разговор.
— Насчет оружия, Николай Александрович, будь спокоен, — говорил Хвостов. — Я позаботился и, надо сказать, взял сверх комплекта. Сорок новехоньких винтовочек!
— Молодец! — обронил Неведомский.
На одной из станций недалеко от Урала вагон разыскали представители местного революционного комитета и вызвали Неведомского. Они долго стояли у фонарного столба, потом Неведомский вернулся в вагон и сказал:
— Ну, товарищи, остаюсь, не доеду с вами до Питера.
Он собрался в несколько минут, обнял Логунова, пожал остальным руки и соскочил на платформу.
Поезд тронулся, блеснули очки в беленькой оправе и синие широко раскрытые глаза капитана.
Чем ближе к столице, тем больше попадалось мертвых, неподвижных составов и пассажиров, слонявшихся по станционным платформам и привокзальным базарам.
В Твери попрощались с Емельяновым.
Уж за два дня до Твери Емельянов стал задумчив, молчалив и часто вздыхал.
— Беспокоишься, как там у тебя в Сенцах? — спросил Логунов.
— Беспокоюсь, между прочим, не об этом, ваше благородие! Войну вместе провоевали, а теперь Емельянов в одну сторону, а командир роты поручик Логунов — в другую. Письма-то, ваше благородие, будешь мне писать?
— Жди от нас писем по тому адресу, по которому мы условились, — сказал Хвостов.
Поезд в Твери стоял больше часа. Емельянова провожали за вокзал на площадь и долго смотрели, как уходил он в легкое морозное утро, в сверкающую снежную даль между низкими домиками.
В Бологом узнали, что стачка закончилась.
Хвостов, принесший это известие, сообщил:
— Забастовку решили прекратить, чтобы совершеннее организоваться, собрать необходимые средства, вооружить пролетариат и продолжать борьбу. Таково решение Петербургского и Московского Советов рабочих депутатов.
Большой эшелон с запасными, вышедший из Харбина, после Урала стал таять, к Петербургу подошел всего один вагон.
Оружие, запакованное как простой багаж, Хвостов и Логунов оставили у железнодорожников на товарной станции.
Извозчик повез поручика и Нину по Невскому. На Невском было пустынно. Конные жандармы и казаки рысью разъезжали от вокзала до Адмиралтейства, врывались на тротуары и нагайками избивали редких прохожих.
Зрелище это было до того неправдоподобно, что Нина схватила Николая за руку и спрашивала его:
— Ты видишь, ты видишь? Что это?
Логунов молчал. Извозчик, опасливо поглядывая по сторонам, торопил коня.
8
На второй день после приезда Логунов повенчался с Ниной. Венчались в церковке Мальтийского ордена, в густом саду, на берегу Большой Невки.