Своим родителям Нина написала большое письмо. Да, случилось так, что с войны она вернулась не во Владивосток, в родной дом, а уехала в Петербург.
Да, она не отложила свадьбы, на свадьбе ее не будет ни отца, ни матери. Но ведь события в стране очень серьезны, и именно сейчас она должна назвать себя женой человека, которого избрала в спутники своей жизни.
Гостей собралось немного. Несколько близких друзей Логуновых, врачей Военно-медицинской академии, Лена Лунина и Хвостов.
Хвостов, как шафер, сидел по правую руку поручика, и тому доставляло огромное удовольствие видеть Хвостова в пиджаке, в крахмальной рубашке и при галстуке.
— Сын выходит в отставку, — говорил профессор. — После такой войны возражать нельзя. А что будет делать — не знаю.
— Учителем буду, папа!
— Вы все на учительстве помешались, вон сестра твоя тоже все учит.
— Что может быть выше того, чтоб нести свет в народ?
Профессор поморщился:
— Ох, высоконько — свет! Азбуке простой обучите — и то хорошо.
— Папа, азбука и есть свет!
— Боже мой, как они все меня разъясняют! Будет! Горько!..
После обеда Логунов и Нина гуляли по Аптекарскому острову. В прозрачных, пустых осенних садиках стояли серые осенние дома. Мимо домов, садиков и развороченных огородов катилась мутная река. Из барок выгружали дрова. Дрова были серые, все было серое, а вот жизнь не была серой. Жизнь была великолепна.
Все будет хорошо! Счастье и правду нужно брать с бою. И свое счастье, и всенародное! Еще недавно она хотела на всю жизнь остаться незамужней, думала: «Тогда я буду сильна, свободна, ничто не отвлечет меня». Но какая бедность — остаться навсегда незамужней!
Поздним вечером сидели в комнате у Тани и говорили о Грифцове и Горшенине. Где они? На Дальнем Востоке?
Настольная лампа под низким абажуром позволяла видеть деревья за окном и далекие огни чужих окон. Шум города сюда не доносился.
В будущем, когда победит революция, хорошо будет жить и работать на Аптекарском острове.
9
После 9 января партия бросила лозунг всеобщего вооружения, и Цацырин, вернувшийся из тюрьмы, увидел, как широко откликнулись рабочие на этот призыв.
В мастерских завода тайно изготовлялись пики, кинжалы, тесаки; несколько человек готовили бомбы.
Оболочки для них делал Скачков. Бросив свою навязчивую мечту об убийстве царя, он теперь весь отдался изготовлению бомб.
— Без бомб, Сергей, рабочий класс как без рук, — говорил он. — Кинжалы, ножи — конечно! Но только бомба даст нам силу. Представь себе, казаки или жандармы скачут на баррикады, а мы их бомбой, второй, третьей! Не знаю, как у путиловцев. У них, говорят, тоже есть запасец…
Запаивали бомбы в медницкой. Когда Цацырин пришел в мастерскую, там резали и паяли различной величины трубы. Цацырин подошел к Скачкову и увидел, что Скачков, как и его соседи, запаивает короткую трубу.
Вечером на заседании цехового комитета Скачков спросил Цацырина:
— Не распознал? Я под самым носом у Чучила запаяю бомбу!
«Не по дням, а по часам растет сила рабочего класса», — думал Цацырин, направляясь к Варвариной квартире на заседание.
Войдя, он сразу понял, что в комнате нечто необычное. В комнате было человек пятнадцать, и все они сгрудились вокруг диванчика.
Варвара, открывшая Сергею дверь, сделала неопределенный знак, который обозначал не то «тише», не то «а ты еще не знаешь?»
Цацырин подошел к товарищам, приподнялся на цыпочки и увидел Грифцова.
— Так вот, товарищи, в Петербургском Совете неблагополучно! — говорил Грифцов. — Весьма неблагополучно.
— Но почему? — спросила Дашенька, сидевшая на валике диванчика.
— Вы должны знать положение лучше меня, я здесь всего два дня! К тому же — еще не приехал Ленин.
Цацырин встретился глазами с Грифцовым. Грифцов улыбнулся ему и кивнул головой. Дашенька сказала:
— Сережа, наконец-то ты!
— То, что произошло в Петербурге, — продолжал Грифцов, — для меня понятно. Арестами и преследованиями отряд большевиков ослаблен везде, а здесь, в Петербурге, нас пощипали больше, чем в других городах. Когда же подъем революционной волны стал очевиден, в столицу, где должна решиться судьба страны, лавиной хлынули меньшевики и буржуазные либералы всех мастей. Как, например, получилось, что председатель нашего Совета депутатов, то есть организации, которая должна руководить боевыми действиями рабочего класса, — Хрусталев?