Страшный треск потряс стены массивного здания, яркая молния прорезала воздух, погрузив все в море пламени; лежавшее на центральном алтаре покрывало вспыхнуло.
"Кажется, молния ударила в храм", — подумал Ардеа, невольно закрывая глаза.
Когда он снова решился взглянуть вокруг, то увидел что все лежали ниц. Покрывало сгорело, а на престоле оказался громадный золотой сосуд, украшенный драгоценными камнями. Над этим сосудом стояла прозрачная, с неясными контурами фигура, в которой вполне ясно можно было узнать человека высокого роста. У ног его дымилось и кипело что-то красное, как кровь. Это была кровь Имамона, которую он сам принес верующим в знак своей любви и неизменного покровительства. Через минуту прозрачная фигура стала бледнеть и, наконец, расплылась в воздухе.
— Слава Имамону! Добро торжествует над злом, свет — над тьмою, жизнь — над смертью! — в радостном упоении пропела толпа.
По окончании гимна великий жрец поднялся по ступеням к алтарю. Царь первый подошел и пал ниц, а потом, стоя на коленях, выпил маленький золотой кубок, которым жрец зачерпнул красной влаги из большого сосуда. После царя стали подходить советники, маги, правитель с семейством и все высшие сановники, а за ними Сагастос и Ардеа.
Со странным чувством выпил князь кровь Имамона. Благоговейный восторг окружавшей его толпы заразительно на него подействовал и вызвал мистическую дрожь, когда горячая, с особым ароматом жидкость коснулась его губ.
Дальше, бесконечной вереницей, но в строгом порядке, потянулись верные к великому жрецу, которому два других жреца помогали раздавать божественную кровь.
В это время священная церемония закончилась радостным и благодарственным гимном, пропетым всеми молящимися.
После этого царь, в сопровождении своей свиты и всех присутствующих сановников, вышел из храма через боковую дверь и направился к павильону, все залы которого были открыты доступу свежего и чистого ночного воздуха.
Роскошно убранные столы ломились под тяжестью драгоценной посуды. Все сели, и у каждого на приборе лежал большой красный плод.
Легенда гласила, что он некогда был белым, но дерево, приносящее этот плод, росло недалеко от костра, на котором был убит Имамон; когда брызнула кровь бога, то смочила также это дерево и росшие на нем плоды, отчего немедленно же все растение, — ствол, корни, листва и плоды, — окрасились в красный цвет. В воспоминание этого случая, каждый в день годового праздника должен был съесть такой плод в честь Имамона.
Прежде чем сесть за стол, правитель представил царю Сагастоса и князя. Махозер крайне милостиво принял их и приказал посадить за свой стол.
За царским столом шел оживленный разговор. Молодой государь посадил Сагастоса рядом с собой и беседовал с ним, обращаясь с любезным словом и к князю.
Ардеа все слушал и слушал, удивляясь глубоким и разнообразным знаниям молодого царя, обладавшего действительно выдающимся умом.
По окончании чрезвычайно долго затянувшегося ужина, царь вместе со своей свитой уехал с острова, увезя также и правителя, с которым хотел поговорить о делах. Остальное общество разошлось по своим судам, а вместе с прочими и маг с своим учеником вернулись на свой корабль.
Утомленные дамы удалились в каюты, и на палубе остались одни мужчины. Составились отдельные группы. Ардеа жаждал расспросить Сагастоса о массе вещей, но маг был окружен толпой. Видя его досаду и нетерпение, Сагастос не мог удержаться от улыбки.
Вернулись они домой, когда уже всходило солнце, и все поспешили на отдых после без сна проведенной ночи.
VI
На следующий день, после утреннего завтрака, Сагастос, смеясь, сказал князю:
— Теперь я к вашим услугам. Еще вчера я заметил, что вы сгораете от нетерпения расспросить меня.
— О, конечно! Я видел такую массу интересного!
И Ардеа стал расспрашивать мага сначала о символике и значении вчерашней церемонии, а затем нерешительно задал вопрос, считает ли он действительным появление Имамона?
— Злые языки утверждают, — и лукавая улыбка мелькнула на устах Сагастоса, — что в видимом явлении бога и в явлениях, предшествующих ему, некоторую роль играет искусство жрецов. Однако, это обстоятельство нисколько не исключает действительного, хотя и невидимого присутствия Имамона в храме. Совокупная молитва обладает громадным могуществом, а порыв стольких, полных глубокой веры сердец несомненно привлекает совершенного духа, и его божественно-чистые излучения наполняют кубок, из которого вкушают верующие.